и дрался с немолодым Молотовым. Но возможно ключевым событием его жизни стала ссылка в Алма-Ату, где он и провел большую часть своей почти семидесятилетней жизни

В мае 1970-го года Домбровский шел по городу и увидел на одном из домов галерею портретов полководцев Великой Отечественной войны.

- Неужто опять молиться на него станем? - громко сказал Юрий Осипович, посмотрев на портрет Сталина.

- Вы, конечно, из этих…реабилитированных? - услышал он за спиной.

Домбровский повернулся к говорящему и вдруг резко ударил его кулаком. Милиционер появился мгновенно. Домбровского увели в отделение. «Вы хоть знаете кто это был?» - спросил его милиционер. «Конечно, Молотов» - спокойно ответил Домбровский. Милиционер поинтересовался намеренно ли писатель оскорбил Молотова и, получив утвердительный ответ, заключил, что должен серьезно наказать Домбровского. «Я оштрафую вас на три рубля» - торжественно резюмировал майор. Домбровский, почесав затылок, сказал, что прокутил все деньги в ресторане. Милиционер неожиданно ответил, что сам заплатит за Домбровского три рубля и отпустил писателя. В начале 30-х майоры не так легко отпускали Домбровского.

Юрий Домбровский родился в 1909 году в семье известного московского адвоката и ученого в области анатомии и цитологии растений. В школе он твердо решил посвятить себя литературе и даже поступил на Высшие государственные литературные курсы и на Центральные курсы издательских корректоров ОГИЗ РСФСР. В 1933 году чекисты обнаружили «запрещенный» стяг с лозунгом о повышении стипендий студентам под койкой Домбровского в общежитии и вскоре Юрий Осипович отправился в ссыльную Алма-Ату по 58-й статье.

В романе «Хранитель древностей» Юрий Домбровский подробно описывал свое первое знакомство с «этим необычайным городом, столь непохожим ни на один из городов в мире»:

«Уезжал я из Москвы в ростепель, хмурую теплую погодку […], а здесь я сразу очутился среди южного лета. Цвело все, даже то, чему вообще цвести не положено - развалившиеся заплоты (трава била прямо из них), стены домов, крыши, лужи под желтой ряской, тротуары […]. Повернул я за угол - и вдруг выбежала навстречу целая семья высоких, тонких, гибко изогнутых деревьев. «Восточные танцовщицы» - подумал я…»

Первоначально ни о какой столице для Юрия Домбровского не шло, но он сумел добиться права поселиться в домике многодетной матери в районе Тастак. В голодные годы ему удалось получить работу в Центральном музее страны. По собственным признаниям, ему даже удалось поучаствовать в археологических экспедициях, одна из которых сумела обнаружить древний город. В этот период состоялся его литературный дебют – роман «Державин» («Крушение империи»).

В алма-атинской ссылке его арестовывали дважды. Если в первый раз (1936 год) заключение продолжалось всего несколько месяцев, то во второй раз его сослали из солнечной Алма-Аты в ледяные лагеря Колымы. В 1939 году Домбровского обвинили в «участии в диверсионной работе», а, как сам вспоминал Юрий Осипович, единственным существенным обвинением была бытовая связь с редактором Турксиба Медведевым, с которым я вел «антисоветские» разговоры. Это стало поводом для его исключения из Союза писателей и ссылки в Колыму.

В письмах своему товарищу Леонида Верпаховскому, который собственными руками втащил Ю. Домбровского на пароход «Дзержинский», когда у последнего отказали ноги от бессилия при отправке на Колыму:

«Вы попали на рудник, я – на «прокаженку». Вы умирали в проклятом сарае стоя, мы дохли в брезентовых палатках лежа. Только и разница. Зимой я из палатки выходил только раз – посмотреть сполохи предвещающие войну, а в августе, когда она наступила, - нас собрали по инвентарному списку, погрузили на тот же «Дзержинский» и повезли на Большую Землю (Помните, вы как-то мне говорили, что если случится железнодорожная катастрофа, то погибнут все, кроме вас, - вы столько пережили, что бессмертны. Вот таким же Вечным Жидом чувствовал себя и я). Когда выяснилось, что я уж и не умру меня вместе с другими кащеями погрузили в товарняк и повезли. Довезли до крошечного лагеречка «Средняя Белая» и сбросили. Представляете – сибирская степь, ни дерева, ни полена дров, помещение – землянка. Когда утром моют пол – паршивенькая желтая лампочка не видна от влажного тумана, барак плавает по озеру грязи – идешь – из досок бьют бурые фонтаны. Мы сожгли все полы, все крыши, сортиры, еще черт знает что. Вшей сгребали горстями, ибо в бане давали только с пол-литра теплой воды. Помню раз: нам тупейшей бритвой бреют лобки, мы орем - все холодное помещение набито желтоватыми беззадыми телами […]. Тут в этой степи я опять стал сдыхать и так быстро, что меня зимой 1943 года еле-еле успели выбросить (по актировке) за ворота. Доехал до Алма-Аты. Здесь, лежа в больнице, я написал большой роман «Обезьяна приходит за своим черепом» […].

Но не только над романом работал Юрий Осипович. Чтобы заработать на пропитание приходилось работать сценаристом на фабрике, преподавателем в киношколе, вести теорию драмы по Волькенштейну и преподавать Шекспира в студии театра, редактировать и много-много переводить. В этот момент один из друзей Ю. Добровольского повезла часть рукописи «Обезьяна…» в Москву, где ее хорошо приняло. Вслед за этим в стране понеслись гонения – со дня выхода Постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года труды М. Зощенко и А. Ахматовой признаются антисоветскими. Тогда же я закончил работу над произведением «Смуглая леди», которую вовсю ругали за его «несоветскость». В конце концов, Юрий Домбровский отстоял свое произведение. Но успех сыграл злую шутку с Юрием Осиповичем: 1949 год, Тайшетский спецлагерь и два письма в год.

Тогда его арестовали уже в четвертый раз и дали десять лет за антифашистский роман «Обезьяна приходит за своим черепом». В 1955 году Домбровского отпустили, а роман считался безвозвратно уничтоженным пока в один прекрасный день к нему не постучался неизвестный. «Вот, - он протянул рукопись, - «я счел своим нравственным долгом сохранить, ведь у вас нет копии». Это был роман «Обезьяна приходит за своим черепом». «Нет, - сказал ошалевший от радости Домбровский, - кто вы?». «Бывший сотрудник госужаса» - усмехнулся незнакомец.

«Госужас» - именно так в книге Домбровский называл ВЧК ОГПУ-НКВД и именно за это ему и дали десять лет лагерей. В общей сложности Домбровский отсидел семнадцать лет. В письмах Верпаховскому он писал:

«Худ. Страшен. Беззуб. Не женат (вернее, был много раз женат и поэтому холост), но все равно повторяю из Сервантеса – на титульном листе первого издания «Дон Кихота» был нарисован сокол со скинутым колпачком и написано по латыни: «После мрака надеюсь на свет». Ведь мы тоже не то Дон Кихоты, не то Кюхельбекеры»

Вместе с тем Домбровский хорошо знал своих казахских современников. После освобождения из Колымы он провел бесчисленное количество часов за переводом произведений Сабита Муканова. Он также восторженно писал о ранних работах казахского художника Абылхана Кастеева:

«Основное в ней было сказочность. Сказочность события и обстановки, сказочна была зала дворца, высокие церковные свечи, трон, вылитый из золота, сказочными были придворные: напомаженные, осыпанные звездами и орлами, с пышными буклями и шпагами, а самым центром сказки была царица — великанша с толстыми руками и ногами, с чудовищным бюстом, не человек, а людоедка, символ империи, сама империя, превратившаяся в необъятную, ненасытную и все-таки полусонную бабу. А вот посланцы были просто молодые джигиты. Какой-то ветер занес их из родных степей в это капище, к подножию золотого идола, и они обалдело смотрят на него. И в этом есть тоже что-то от сказки…».

В 1975 году Юрий Домбровский закончил работу над романом «Факультет ненужных вещей», но советское руководство не было готово к издательству такого произведения. Вместе с окончанием работ над романом Юрию Осиповичу стали поступать звонки с угрозами, некоторые грозились убийством писателя. Вскоре прозвучал первый тревожный звонок - избиение немолодого 69-летнего писателя в автобусе, в результате чего Ю. Домбровский получил перелом руки и ключицы. 

В 1978 году «Факультет ненужных вещей» успешно вышел в свет в Париже, в том же году в марте-месяце на Ю. Домбровского совершено жестокое нападение в фойе ресторана Центрального дома литераторов в Москве. Через два месяца после инцидента, согласно официальной версии, 29 мая 1978 года писатель скончался по причине сильного внутреннего кровотечения.