В мае–июне 1906 года проводились многолюдные митинги, массовые собрания, читались лекции. Но краевое начальство опасалось, что революционное движение среди русских могло оказаться опасным ферментом брожения среди туземцев. Эти опасения разделяла низовая туркестанская администрация. В секретном циркуляре военного губернатора Ферганской области В.И. Покотило, разосланном уездным начальникам и полицмейстерам, в частности, говорилось: «Считаю еще раз необходимым подтвердить вопрос о необходимости зорко следить за настроениями туземного населения в нынешнее тревожное время, и в случае появления среди него агитаторов, с целью возбуждения населения против правительства, немедленно мне об этом доносить, принимая в то же время надлежащие законные меры…». Слишком свежи были воспоминания об Андижанском восстании 1898 года, и область продолжала оставаться под неусыпным контролем властей.

Революция 1905–1907 гг. и выборы в I Государственную думу оживили деятельность политических партий. Процесс политического пробуждения общества сделал в 1905–1907 гг. огромный шаг вперед: значительные цензурные вольности, появление сотен новых периодических изданий, листовки революционных партий, массовые митинги, разного рода политические клубы и культурно-просветительские общества. Кроме того, мусульманам уступки, вырванные революцией у правительства, дали возможность инициировать политические движения. Начиная с 1905 года, периодическая печать и книгоиздание на тюркских языках переживает стремительный подъем. В мусульманской печати обсуждались культурные и политические вопросы. При этом преобладала умеренная реформистская тенденция.

В Туркестане появились партии, профсоюзные и общественно-политические объединения. Но о политической поляризации можно говорить, в основном, применительно к пришлому населению. Как следует из всеподданнейшего отчета военного губернатора Самаркандской области за 1905 год коренное население держалось в стороне от революционного движения. Все попытки привлечь их к этому движению «оказались вполне неудачными». Ему вторит военный губернатор Сырдарьинской области в 1906 году – «коренное население совершенно индифферентно к агитации революционеров».

Формирование политических партий и объединений в крае имело свои специфические особенности. С одной стороны, здесь возникли региональные подразделения общероссийских партий (в основном либерального и революционного направления), включая национальные партии (еврейский – «Бунд», армянский – «Дашнакцутюн» и др.). С другой стороны, оформляются региональные политические силы как пришлого, так и коренного населения. В подавляющем большинстве действовавшие политические организации опирались на русских. Для коренного населения их программные установки не всегда были понятны и приемлемы.

До 1905 года в крае существовала «Союзная группа» – объединение разрозненных групп социал-демократов и эсеров. Оно было непрочным, так как в него входили люди разной политической ориентации: М.В. Морозов, А.В. Худаш, А.К. Зурабов и другие. В конце 1905 года «Союзная группа» распалась на Туркестанский союз РСДРП и Туркестанский комитет социалистов-революционеров (эсеров). В ходе выборов в I Думу социал-демократами, эсерами и т.д. был сформирован блок левых политических сил – «Группа прогрессивно мыслящих избирателей» или «прогрессистов».

В 1906 году на базе «Всероссийского союза инженеров и техников» (г. Ташкент), «Союза строителей» (г. Самарканд), «Союза интеллигентных людей» (гг. Коканд, Андижан) в крае формируется кадетская партия. Туркестанские кадеты были левее и демократичней российских по своему составу. В партию входили люди свободных профессий, представителей интеллигенции, средние и мелкие служащие, чиновники, но главными фигурами были адвокаты и юристы – Н.И. Знаменский, Г.С. Рейсер, И.Д. Казицин, М.О. Герценштейн и другие.

Круг сторонников «Союза 17 октября» был несколько ограничен, отличался малочисленностью крупных промышленников и банкиров в развивающемся крае. В организацию в основном входили высшее чиновничество и кое-кто из верхушки интеллигенции.

Организаций откровенно черносотенного характера, например, таких как «Союз русского народа», в Туркестане было немного, и численность их была не велика, поскольку социальная база для создания подобных объединений в крае была не значительной. Так, в Ташкенте, Асхабаде, Кизил-Арвате и в других крупных городах функционировали организации «Партии правового порядка» и «Союз русского народа», оказывая полную поддержку администрации. На их базе возникают самостоятельные туркестанские партии правого толка. Организации «Партии правового порядка» поддерживаемые властями действовали во многих местах. Не только левые, но и умеренные круги относились к ним вполне определенно и часто называли «Партией участкового порядка», так как сохранения членов этой партии нередко проходили в помещениях полицейских участков. Впоследствии это название приобрело и более широкий переносный смысл.

В октябре оформляется «Народно-прогрессивная партия», выпускавшая свою газету в Ташкенте «Среднеазиатская жизнь», а в Самарканде стоявшая правее – «Русская конституционная партия», главным печатным органом которой была газета «Окраина». Последняя чрезвычайно нравилась властям, поэтому солдатам Туркестанского военного округа было рекомендовано читать ее. Также в октябре 1906 года завершила организационное становление, стоявшая между правыми партиями и кадетами «Партия мирного обновления». Созданные политические организации стали активно участвовать в предвыборной борьбе. 

14 мая 1906 года, в Ташкенте, в здании городской Управы, собрались жители, примыкающие к программе «Союза 17 октября». В тот же день состоялся митинг социалистов, объединившихся в «Трудовую группу». В мае 1906 года «Трудовая группа» выделила из своей среды Бюро «трудовой группы», председателем которого стал лидер ташкентской партии кадетов Н.И. Закаменный. По форме это была не партийная предвыборная группа, а, скорее, независимая организация.

В середине мая 1906 года «Трудовая группа» опубликовала свою программу с требованиями: 1) максимального восьмичасового рабочего дня для всех отраслей наемного труда, без уменьшения заработной платы; 2) охраны женского и детского труда; 3) полного запрещения сверхурочных работ; 4) запрещением ночного труда, за исключением тех производств, где это необходимо по техническим условиям; 5) введения государственного страхования рабочих за счет предприятий; 6) требование уголовной ответственности нанимателя за нарушение законов об охране труда; 7) устройства библиотек и читален при фабриках и заводах; 8) уничтожение системы штрафов.

В вопросах политическом и аграрном «Трудовая группа» стояла на платформе парламентской «Трудовой группы». В перспективе ташкентская «Трудовая группа» стояла за созыв Учредительного собрания на основе всеобщего избирательного права.

Ташкентская «трудовая группа», призывая граждан города показать на выборах свою политическую зрелость, разоблачала такую «умеренную» свободу, при которой «и овцы были целы и волки сыты», заключая, что пока «волки у власти, овцы не могут быть целы». А призыв «Трудовой группы» к гражданам взвешивать не обещания партий, а то «чьи интересы защищала раньше та или другая партия», не утратил своей актуальности и теперь.

19 мая в газете «Русский Туркестан» Бюро «трудовой группы» опубликовало извещение, что ташкентская трудовая группа не имеет ничего общего с ташкентской социал-демократической группой.

Члены ташкентской группы РСДРП также начинают широкую предвыборную агитацию на страницах газеты «Русский Туркестан» и на общественных митингах не только в Ташкенте, но и в Самарканде, Андижане, Коканде, Асхабаде, Маргилане. Газеты «Самарканд» и «Русский Туркестан» в этот период превратились фактически в легальные печатные органы социал-демократов. И серьезные статьи, с глубоким пониманием экономической и политической жизни края часто можно найти именно на страницах этих газет. Широкую пропагандистскую работу развернул прибывший в край меньшевик А.К. Зурабов. Он посетил Коканд, Андижан и Маргилан. Но, по мнению местных журналистов, большинство населения было на стороне эсера И.И. Аксентовича. Вообще нужно сказать, что эсеры и партии кадетской ориентации традиционно имели сильные позиции среди русского населения Туркестана.

Помимо ташкентской организации РСДРП и «Трудовой группы» в предвыборной кампании в I Государственную думу в Ташкенте приняла участие и так называемая группа умеренных, представлявшая собой местную, «Народно-прогрессивную партию». В Самарканде эту политическую силу представляла более правая, «Русско-конституционная партия». Поддерживаемые местной администрацией и полицейскими управами они тоже осуществляли свою предвыборную кампанию.

Газета «Русский Туркестан» поместила заметку о деятельности «Народно-прогрессивной партии»: «…Небезызвестный ташкентцам почто-телеграфный чиновник Гейциг ведет усиленную агитацию. Он посещает частные квартиры и вербует избирателей…». Партия намеревалась выставить кандидатом в члены Государственной думы от Ташкента отставного статского советника К.Б. Бетгера, заведующего городской аптекой, а от Ферганской области – отставного полковника В.И. Толинга.

Название предвыборной группы – как «группы умеренных» – было тонким политическим маневром. В своей агитационной работе, подчеркивая незыблемость и необходимость существующего строя, члены группы пугали избирателей ужасами политической борьбы и кардинальных изменений, говоря, что это приведет страну к краху и хаосу.

Крайне малочисленные группы монархистов и октябристов выставили единого кандидата – поземельно-податного инспектора Шпилева.

Весьма активную деятельность развернула и «Русская конституционная партия», которую более левые партии называли «Партией правого порядка». Самаркандские «правопорядковцы» отвергали революционные методы борьбы и требовали мирной работы в Думе и не признавали программ социалистических партий. Тем самым самаркандская партия правого толка определила свои принципы и программную позицию намного точнее, и без всяких политических ужимок в отличие от «народно-прогрессивной партии» в Ташкенте.

В качестве своих кандидатов от Самарканда они выдвинули купцов Филатова и Мирошниченко, «пользовавшихся расположением у высшей местной администрации».

Вышеупомянутый господин Филатов при участии редакции газеты «Русская окраина» и других активистов «Русской конституционной партии» у себя дома собрал совещание, на котором присутствовали и представители коренного населения Самарканда. Цель собрания была простой – заручиться поддержкой на выборах влиятельных лиц из числа местных национальностей. Последние решили сохранить нейтралитет, заявив, что если они вступят в «Русскую конституционную партию», не посоветовавшись с народом, народ от них отвернется. К удивлению собравшихся, рекламная акция провалилась, несмотря на личное присутствие военного губернатора. «…Перестаем узнавать наших коренных, предупредительных к желаниям мундирных людей…» – писала газета «Самарканд».

Коренное население Самарканда подошло к выборам самостоятельно и независимо. Кандидатов оказалось гораздо больше, чем можно было первоначально предположить. Но одни были «чуждой народности», другие «не были сведущи в мусульманском вопросе», третьи слабо владели русским языком, а это было главным требованием по закону при выборе депутата от коренного населения и главной трудностью. Но человек, отвечающий всем требованиям, был все-таки найден. Им оказался торговец Каканбай Абдулхалыков. Он провел несколько лет в России, свободно владел русским языком и примыкал к партии мусульманских прогрессистов.

В Ташкенте во время предвыборной кампании у лидеров многих партий возник вопрос: «К какой из политических партий примкнет достаточно большая еврейская община?». Пункт о хотя бы частичном решении пресловутого «еврейского вопроса» в программах ставился многими партиями. На предвыборном митинге еврейской общины 25 мая 1906 года в ташкентской синагоге основная дискуссия развернулась между кадетами и социал-демократами. Кадеты обещали евреям дать возможность «дышать воздухом». Социал-демократы обещали «свободу, равенство и братство». Представители общины резонно заметили, что РСДРП партия классовая, партия пролетариата, как же могут интеллигенты, купцы и лавочники за нее голосовать?

Активную деятельность в это время в Туркестане начинают джадиды. Общетюркское движение джадидизма, в основу которого первоначально были положены идеи просвещения и модернизации мусульманского социума, отражало наиболее прогрессивное направление в сложном переплетении нитей туркестанского общества. Джадиды отслеживали политические процессы в метрополии, изучали программы российских политических партий. Внимательно наблюдая за работой Думы, джадиды считали, что многого можно добиться, используя методы парламентской борьбы. Поэтому Государственная дума представлялась им как конституционный демократический институт, который должен обеспечить народу свободу, равенство и справедливость. Позднее, в октябре 1907 года, эту позицию сформулировал М. Бехбуди, один из лидеров туркестанского джадидизма, в публицистической статье «Дума и Туркестан»: «Все вопросы как религиозного, так и иного порядка наших российских подданных переданы на усмотрение Думы. Там происходят не только заседания, но и целые моральные сражения. Судьба и интересы каждой народности связаны с Думой».

Проведение выборов в Туркестане было намечено на август 1906 года. Сразу же после получения «Особых правил» в мае–июне 1906 года по всему Туркестану начали формироваться областные и уездные комиссии по проведению выборов. В их функции входило составление списков избирателей, рассмотрение жалоб, контроль за соблюдением законности и прав граждан в ходе предвыборной агитации и на самих выборах. Комиссии могли обращаться в Сенат с запросами о разъяснении тех или иных положений избирательного законодательства. По сообщениям туркестанской печати, работа по составлению списков выборщиков велась Ташкентской городской управой, чтобы депутаты, опоздав к открытию Думы, успели бы на «распределение постов и комиссий».

Правила определяли следующий состав областных комиссий: управляющий казенной палатой, один из членов окружного суда по назначению общего собрания суда, советник областного правления по назначению губернатора; городской голова (там, где он есть), а также один из местных жителей, владевших в пределах области землею или недвижимым имуществом, по приглашению генерал-губернатора. Возглавлял комиссию председатель окружного суда.

Уездные комиссии образовывались под председательством члена окружного суда, по назначению общего собрания суда, и состояли из мирового судьи (по назначению того же собрания суда), городского головы уездного города или замещающего его лица (там, где он был), податного инспектора (там, где он был), и одного из местных жителей, владевшего в уезде землею или другим недвижимым имуществом, по приглашению губернатора области.

В Самарканде подобная комиссия была открыта 10-го, в Асхабаде – 12-го, в Мерве – 15-го, а в Ферганской области – 27 июня 1906 года. Списки избирателей они предполагали подготовить к 15 июля. Самые подробные сведения о своей работе оставили Сырдарьинская и Семиреченская областные избирательные комиссии. Подобные комиссии были созданы и в других областях Туркестана.

Система была достаточно сложной. Она должна была просеивать электоральные списки, как сквозь сито, через которое не могли бы просочиться неугодные власти элементы. Характерно, что волостные сходы фактически находились под влиянием местных богачей. Например, от казахов Шаркратминской волости Пржевальского уезда выборщиком был избран судья 5-го аула, хотя это противоречило закону. Это стало возможным благодаря подкупу нескольких пятидесятников.

Если сам факт появления выборного органа власти был воспринят населением края положительно, то количество определенных ему депутатских мест у коренного населения вызывало, мягко говоря, недоумение. Национальная элита была категорически не согласна с количеством депутатских мест, выделенных коренному населению. В одной из своих статей в «Туркестанской туземной газете» уже упомянутый нами Бехбуди писал: «По численности населения Самаркандская область занимает четвертое место в Туркестане. Население нашей области… не бунтовало, а вот уже 40 лет служит русскому царю и его государству. Оно в 4 раза больше населения Закаспийской и Семиреченской области. Но несмотря на это в Думу будет выбрано равное количество депутатов – по одному от каждой из областей. Депутатов от Самаркандской области должно быть 3 или хотя бы 2 человека. И мы будем просить об этом генерал-губернатора, господина Витте и царя… В противном случае возможен бунт».

В Петербурге с Бехбуди согласиться не могли. Вот именно потому, что как пишет сам Бехбуди «возможен бунт», к вопросу «бунтовало – не бунтовало» у центральной власти было очень определенное отношение. В Азиатской части Главного штаба были уверены – «нельзя считать туземцев Туркестана вполне умиротворенными» и «необходимо смотреть на Туркестан, как на окраину с населением, тяготеющим к враждебному христианам мусульманскому миру».

Торговцы и землевладельцы города Самарканд и его уезда обратились к властям с просьбой об увеличении числа депутатов, от Самаркандской области на два человека. Но в Канцелярии туркестанского генерал-губернатора решили не давать просьбе «законного хода». Мотивировка была простой – правила уже утверждены и изменению не подлежат.

Русское население Новой Бухары (ныне г. Каган) серьезно опасались, что о них совсем забыли. С вопросом: «Быть или не быть выборам в Новой Бухаре?» – русская община города, административно относившегося к юрисдикции Туркестанского генерал-губернатора, направила свою делегацию к русскому политическому агенту в Бухаре. Ответ: «Здесь заграница, а потому выборы проводиться не могут», – выглядел не совсем логично, поскольку новобухарцы были русскими гражданами, имели паспорта, платили налоги, несли воинскую повинность и подчинялись власти генерал-губернатора. В первоначальном проекте закона о выборах для Туркестана русские жители Новой Бухары не упоминались. После столь категоричного ответа дипломатического чиновника было принято решение возбудить ходатайство на имя Туркестанского генерал-губернатора о выделении русского населения в Бухарском эмирате в особую избирательную единицу, которая должна иметь в Государственной думе своего представителя. Объяснялось это тем, что интересы русских в Бухаре, преимущественно торгово-промышленные, своеобразны, и не совсем схожи с интересами жителей соседних областей Самаркандской и Закаспийской.

К слову, русские подданные, проживающие в Бухаре и не принадлежащие к числу инородцев, отдельного места в Думе не получили, но были причислены к уездному съезду избирателей Катта-Курганского уезда Самаркандской области.

Многочисленная община бухарских евреев была отнесена к категории инородцев и должна была идти на выборы вместе с коренным населением. «Азиатские евреи», как их тогда называли, не были мусульманами, поэтому добивались внесения в списки европейской курии. Именно с такой просьбой староста Самаркандской еврейской общины Мошиях Фузайлов обратился к генералу Д.М. Суботичу. Ответ был отрицательным.

Казахское население Тюпской волости Пржевальского уезда Семиреченской области на волостном сходе избрало выборщиком Рыскельды Берикова. Однако уездная комиссия это решение схода отменила на том основании, что Бериков не знает русского языка. Бериков попытался обжаловать этот приговор в областной комиссии. Он мотивировал свою позицию просто – старшее поколение коренных жителей Туркестана не имело возможности выучить русский язык из-за отсутствия специализированных учебных заведений. Автор жалобы подчеркивал, что есть люди, которые пользуются уважением и доверием народа, но плохо знают русский язык, а значит, не могут быть народными избранниками.

Только в уездах Семиреченской области в ходе предвыборной кампании в I Думу были напечатаны списки избирателей и избраны выборщики.

Таблица 1. Сведения о выбранных выборщиках по Верненскому уезду Семиреченской области по выборам в I Государственную думу

Как свидетельствует таблица №1, было избрано 4 выборщика. Наибольшее число голосов получил священнослужитель М.М. Андреев. Хотелось бы отметить, что документы избирательных комиссий по выборам в I Думу, донесли до нас различные процессуальные нарушения. Например, в протоколе уездной избирательной комиссии по выбору выборщиков перечислено 15 обнаруженных нарушений. Среди них: перечеркивание записок, после каждого избираемого лица вписана фамилия избирателя, в предложенный список избираемых внесено постороннее лицо, подача недействительных записок и т.д.

В апреле 1906 года I Государственная дума начала свою работу. В основе повестки работы Думы первого созыва лежали вопросы, острота которых во многом определила ее судьбу – отмена смертной казни; амнистия всем политическим заключенным; аграрный вопрос; введение всеобщего избирательного права.

Жители Туркестана приветствовали открытие Государственной думы. Жители Нового Ургенча прислали телеграмму на имя председателя Государственной думы С.А. Муромцева от членов русской колонии Хивы, в которой приветствовали открытие Думы и присоединялись к справедливым требованиям полной политической амнистии и отмены смертной казни. 1 июня 1906 года в Андижане состоялся митинг солидарности с политическими заключенными. Были посланы телеграмма и пожертвования в фонд политических заключенных на имя депутата Думы профессора Н.А. Гредескула.

Группа крестьян Самаркандской области, уроженцев различных губерний, направили письмо члену Государственной думы В.И. Жилкину с обращением к трудовой партии Думы ускорить решение вопроса «земли и воли», не считаясь при этом с правительственными предложениями.

Этнический состав первого государственного парламента установить точно достаточно сложно, поскольку национальная принадлежность некоторых депутатов остается неясной. Но безусловно русские депутаты составляли подавляющее большинство. Это, к слову, наметило новый баланс имперской и региональной компоненты. Дума, с одной стороны, выступала как фактор интеграции и выравнивания имперского социума. С другой, чем сильнее революционизировались окраины, тем сильнее власть опасалась оппозиционности нерусских народов империи. Эти революционные ожидания были настолько реальны, что власть постоянно требовала с мест письменного подтверждения «умиротворенности». Но убаюкивающие самозаклинания, что «революция не проникла» в среду коренного населения, из года в год повторяемые в отчетах, уже не спасали.

Указом царя от 8 июля 1906 года I Государственная дума была распущена. В Ташкенте об этом узнали 12 июля, после чего избирательная компания была остановлена. Таким образом, Туркестанские представители не приняли участие в работе I Думы. Просуществовав 72 дня, Дума прекратила существование. И хотя выборы в I Государственную думу в Туркестане так и не состоялись, в плане общественно-политической жизни этот период, без сомнения, был ярким и оживленным.