Между тем, путь во Францию для легионеров шел через территорию, подконтрольную советскому правительству, которое, впрочем, разрешило им беспрепятственно покинуть ее. Самый короткий маршрут для чехословаков был морской – через Архангельск и Мурманск, однако он был отвергнут в связи с наличием в тех водах немецких подводных лодок. Так, было решено направить чехословаков по Транссибирской железной дороге до Тихого океана, а оттуда водным путем до Франции.

В апреле 1918 года все карты чехословацкого командования спутало правительство Германии, которое потребовало от союзника остановить дальнейшее продвижение чехословацких эшелонов на восток. Нарком иностранных дел Г.В. Чичерин принял требование немцев. Чехословаки восприняли это распоряжение как намерение советского правительства выдать их Германии и Австро-Венгрии. Съезд чехословацких военных делегатов потребовал разрыва с большевиками и постановил прекратить сдачу оружия и двигаться «собственным порядком» на Владивосток. Так, совсем скоро начались стычки между красноармейцами и чехословаками.

Историк Олег Помозов в своей книге «Дни освобожденной Сибири» уделил особое внимание деятельности чехословацкого корпуса в деле свержения власти большевиков не только в Сибири, но и северных районов современного Казахстана. Портал Qazaqstan Tarihy внимательно прочитал этот труд и посчитал необходимым ознакомить читателей с борьбой, которую вели легионеры на территории, издревле населенную казахами

Материал написан на основе данных, приведенных в книге О. Помозова «Дни освобожденной Сибири»

Вслед за занятием Томска, восставшие легионеры Чехословацкого корпуса двинулись в Омск. Объединенным силами чехословаков и сибирского антибольшевистского сопротивления удалось овладеть Омском лишь 7 июня 1918 года, а операция по захвату города продолжалась без малого две недели.

Все началось днем 26 июня, когда на железнодорожную станцию Куломзино (Карбышево), находившуюся в пригороде Омска, прибыл железнодорожный состав с вооруженными чехословаками. Советское руководство города на основании указания из Москвы решило силами милиции, а также красногвардейцев местного железнодорожного депо, разоружить прибывший чехословацкий эшелон. В самом Омске значительных сил легионеров на тот момент не было, на его центральной железнодорожной станции стоял штабной эшелон Чехословацкого корпуса, в котором находился его командир генерал-майор В.Н. Шокоров, а также другие офицеры штаба под охраной роты ударного батальона первой дивизии.

В Куломзино же прибыл один из батальонов 6-го полка, около 600 человек легионеров. Они были вооружены 160 винтовками и одним пулеметом. Такой комплект вооружения каждому эшелону чехословаков разрешалось иметь в соответствии с мартовским договором 1918 года, заключенным с Советским правительством. Однако помимо официально разрешенного, иностранные военнослужащие попрятали в потайных местах вагонов пистолеты, гранаты и прочие «незадекларированные ценности». Легионеры думали, что таможня даст добро и пропустит их дальше на восток, но они ошиблись. У руководства омского исполкома было на руках строжайшее предписание из Москвы: дальше Омска ни одного чехословака не пропускать, а эшелоны полностью разоружить и отправить назад.

Союзники чехословаков обещали вывезти их из России в Европу через Владивосток, и это их устраивало. Через Архангельск было намного ближе, но там легионеров, перешедших на русскую службу, легко могли перехватить немцы, которых чехословаки, вследствие многовекового своего порабощения, боялись просто панически. Тем более, что немцы грозились всех легионеров, некогда состоявших на службе у Тройственного союза, переловить и перевешать за предательство.

Чехословаки, получив в Куломзино ультимативное требование о сдаче оружия, отдали лишь 30 винтовок, после чего заменили сибирских машинистов на своих собственных и очень быстро ретировались, отступив к станции Марьяновка, находившейся в 70 верстах от Омска. Командовавший красным отрядом Петр Успенский бросился за ними в погоню, настиг их, но попал в засаду, был смертельно ранен. Вместе с ним погибла и значительная часть его отряда. Прибывшее к Марьяновке красногвардейское подкрепление во главе с Андреем Звездовым легионеров уже там не застало - они отступили еще дальше на запад к полустанку Маскаленки.

По воспоминаниям члена Омского совдепа Александра Карлова, уже вечером 26 мая, когда были получены первые известия о разгроме отряда Успенского у станции Марьяновка, председатель Западно-Сибирского исполкома Владимир Косарев, понимая всю серьезность создавшегося положения, распорядился срочно собрать рабочий актив города. Этот актив, главным образом, состоял из железнодорожников как представителей самого массового отряда городских пролетариев. Сам Косарев отправился на телеграф для того, чтобы связаться с ближайшими сибирскими городами и предупредить их руководство о том, что чехословацкие легионеры проявили неповиновение и выступили с оружием в руках против представителей советской власти.

С Томском и Новониколаевском связаться не удалось, телеграфная связь с восточными городами была прервана утром 26 мая. В западном от Омска направлении телеграфное сообщение еще функционировало, и Владимир Косарев вместе с Александром Карловым узнали, что чехами были заняты станции Исиль-Куль, Шумиха, а также находившийся буквально в ста верстах от Омска полустанок Маскаленки. Однако Петропавловск, ближайший к западу от Омска город, оставался в руках советской власти. Косареву удалось поговорить со случайно оказавшимся на телеграфе железнодорожного вокзала заместителем председателя Петропавловского горсовета, который сказал, что чехи, находящиеся на станции, чем-то возбуждены, а в остальном у них все спокойно. В ответ ему в краткой форме изложили то, что произошло в Куломзино, в Марьяновке, а также на ближайших к Петропавловску станциях, и приказали срочно принять самые решительные меры по разоружению легионеров.

По окончании переговоров, часа в 3-4 утра 27 мая, Косарев с Карловым отправились в железнодорожный клуб на станцию Омск-Центральный, где их ждал партийный и рабочий актив местных железнодорожников, а также прибывшие за несколько дней до этого из Москвы товарищи А.И. Окулов, Р.П. Эйдеман и А.Я. Нейбут. Первые двое возглавляли красногвардейский отряд латышей и пермских рабочих. Косарев уведомил собравшихся о своих переговорах с Петропавловском и другими станциями. Вскоре появилась информация о том, что и Новониколаевск занят мятежными легионерами, которые теперь двигаются вдоль железной дороги по направлению к Омску и вроде бы захватили Каинск (Куйбышев). Для выяснения истинного положения вещей на железной дороге омские большевики использовали аэроплан, который имелся у латышских стрелков Эйдемана и который был направлен с целью воздушной разведки сначала на запад, а потом на восток.

Прибывшим из Москвы руководство Омского совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов поручило возглавить созданный в связи с последними событиями военно-оперативный штаб. Должность его председателя занял Алексей Окулов, а главнокомандующим всеми войсками назначили Роберта Эйдемана, а их штаб разместился на втором этаже железнодорожного вокзала станции Омск. Сразу же было образовано два рубежа обороны, командиром Марьяновского стал уже находившийся там Андрей Звездов, а на Новониколаевский в ранге командующего направили Черепанова. Последнему в качестве ударной группы придали отряд воинов-интернационалистов из местных лагерей для военнопленных под началом венгра Кароя Лагети. В составе подкрепления на Марьяновский фронт была отправлена часть пермского красногвардейского отряда под командованием Соловьева. Латыши Эйдемана остались при Омском совдепе в качестве охраны и последнего резерва большевиков.

27 мая военно-революционный штаб во главе с Косаревым объявил Омск на военном положении. Одной из главных задач большевистского руководства в те дни стало проведение мобилизации среди мужского населения призывного возраста как в самом городе, так и в его окрестностях. Но данные мероприятия полностью провалились. Несмотря на заклинания о необходимости спасения социалистической революции, крестьяне не хотели снова брать в руки оружие. Рабочие Омска также не спешили записываться в Красную гвардию. Среди квалифицированных рабочих омских железнодорожных мастерских имелось достаточно большое количество приверженцев умеренных социалистических партий, то есть эсеров и меньшевиков. Последние не только бойкотировали набор в пролетарскую гвардию, но, по некоторым сведениям, устроили ряд диверсий на железной дороге. По воспоминаниям председателя военно-революционного штаба В.М. Косарева, за первые дни чрезвычайной ситуации удалось мобилизовать лишь полторы тысячи дополнительных бойцов. Потом эти полторы тысячи человек были разделены на два фронта: половину направили к Марьяновке, а остальных – на запад, куда к тому времени уже продвинулись чехословаки и примкнувшие к ним сибирские офицеры-добровольцы, совместно с гражданскими ополченцами.

В силу сложившихся неблагоприятных для омских большевиков обстоятельств они, дабы обезопасить себя хотя бы с одного фланга, решили замириться на некоторое время с противником в районе Марьяновки и, взяв передышку, произвести по возможности дальнейшую мобилизацию всех имеющихся у них сил. Кроме того, они планировали просить помощи из Томска и дождаться обещанных подкреплений из Москвы от Троцкого и только после этого организовать генеральное наступление на взбунтовавшихся чехословаков.

28 мая на запад в сторону расположения чеховойск под общим командованием капитана Гануша была направлена мирная делегация во главе с большевиком Залманом Лобковым. И в тот же день на станции Исиль-Куль (на полпути между Омском и Петропавловском) две стороны подписали договор о перемирии сначала на 2 дня, а потом продлили его до 4 июня включительно.

Однако эта мирная тактика явилась ошибочной и привела в результате к полному поражению красных в сражении за Омск. Во-первых, омским большевикам не удалось дождаться помощи ни из Томска, ни из Москвы, а во-вторых, им все-таки пришлось в итоге вести борьбу с восставшими чехословаками как на востоке, так и на западе. Причем на восточном направлении против частей капитана Гайды бои не прекращались ни на один день и велись с переменным успехом. На западе же от Омска большевики, имея перевес в артиллерии на начальном этапе противостояния, не смогли воспользоваться преимуществом и позволили легионерам за несколько дней пополнить передовые части не только живой силой, но и вооружением. Чехословаки к тому времени захватили такие достаточно крупные города, как Челябинск, Курган и Петропавловск, изрядно поживившись там имуществом российских военных складов.

В Петропавловске в отличие от Омска не было крупных железнодорожных мастерских, поэтому главным пролетарским оплотом советской власти в городе стал консервный завод, на территории которого петропавловским большевикам удалось сформировать красногвардейский отряд рабочих в количестве 500 человек. Всего в городе под ружьем у красных имелось около 800 бойцов. Им противостояли небольшой отряд казачьих офицеров из местной подпольной организации во главе с войсковым старшиной В.И. Волковым и находившиеся на железнодорожной станции легионеры Чехословацкого корпуса в количестве не более батальона. Таким образом, силы противоборствующих сторон были примерно равны. Красные имели превосходство в вооружении, а преимуществом мятежников являлся фактор неожиданности.

Однако использовать это преимущество восставшие не смогли, их выступление по какой-то причине задержалось, а руководство Петропавловского совдепа получило уже вечером 26 мая соответствующее предостережение из Омска. Большевики объявили город на осадном положении, мобилизовали все имевшиеся у них силы. По линии железной дороги в обе стороны было направлено по одному вагону с рабочими для разбора путей на случай дальнейших самочинных действий чехословаков. Тогда чехи прислали в исполком делегацию и просили не принимать против них никаких репрессивных мер до окончательного выяснения обстоятельств вооруженных конфликтов, случившихся под Омском, а также в Челябинске и других городах. Петропавловский совдеп пошел им навстречу.

По всей видимости, это произошло вследствие того, что за лояльность легионеров поручились члены французской военной миссии при Чехословацком корпусе во главе с майором Гинэ, находившиеся в Петропавловске. Глава миссии, узнав о начавшихся в Исиль-Куле мирных переговорах, попросил советские власти разрешить ему и его товарищам выехать из города для того, чтобы принять участие в урегулировании возникшего вооруженного конфликта между чехословаками и красными. Взамен майор Гинэ пообещал, что дислоцированные на железнодорожной станции Петропавловск легионеры будут вести себя хорошо и никаких незаконных действий предпринимать не станут без предварительных консультаций с миссией. Французам поверили на слово, к ним, как к иностранцам, отнеслись с особенным пиететом. В общем, петропавловские власти приняли заверения французов за чистую монету и не произвели никаких предупредительных мероприятий против чехословаков. Более того, они даже распустили часть вооруженных рабочих для того, чтобы они смогли приступить к своим прямым обязанностям на производстве. За свою доверчивость красные жестоко поплатились.

В ночь на 31 мая, вопреки заверениям французов, петропавловские заговорщики выступили, поведя наступление с двух противоположных сторон города. Чехословаки под командованием штабс-капитана Жака от железнодорожного вокзала – по направлению к консервному заводу, а местные подпольщики в количестве 60 человек – из Подгорной части города в центр, к административным зданиям. Обе ночные операции повстанцы провели весьма успешно, и консервный завод с засевшими в нем рабочими-красногвардейцами, и городской исполком, охраняемый небольшим отрядом интернационалистов, были взяты решительным штурмом, после чего в городе установилась новая власть. Потери со стороны нападавших оказались незначительными, четыре или пять человек погибло, несколько бойцов получили ранения. О жертвах со стороны оборонявшихся известно немного, однако есть сведения о 22 пленных интернационалистах, венгров, которых чехословаки, отведя за город, расстреляли, а всех остальных «большевиков» казаки сначала выпороли, а потом сопроводили для содержания в местную тюрьму.