В 10-ти переселенческих участках, расположенных по долине реки Ишим на протяжении от поселка Александровский (25 верст выше Акмолинска) до границы Атбасарского уезда, имелось:

В таблице поселки приведены в порядке расположения их с востока на запад. Наделы этих поселков занимали лучший кусок долины реки Ишим в пределах Акмолинского уезда протяжением примерно 160-180 верст. Как видно из обзора этой таблицы, участки на Ишиме были небольшими, за исключением одного (4). Несмотря на это, они не отличались однокачественностью: нарезая участки разной величины от 93 душевых долей до 333 на западе (10), на востоке (1) и в середине (6), приходилось включать в надел более 1/3 (35 и 35,7%) неудобной к удобной земле, которая в некоторых наделах (3 и 4) превосходила 3/5 (62 и 64%). По-видимому, Ишим не особенно далеко отошел цельностью своих культурных почв от реки Нура. На Ишиме Букейханов видел ту же пестроту, о которой рассказывал в обзоре наделов на Нуре. Что касается вопроса о степени быстроты распахиваемости почв на Ишиме, то на это давался положительный ответ. В 1907 году из описываемых поселков получили прирезку 1, 5 и 6, а 3 и 4 наделы переменили. В 1899 году, когда экспедиция Щербины произвела перепись этих поселков, они имели душевых долей 250 и 253 против показателей 1908 года 318 (8) и 355 (9). Стало быть, этим двум поселкам были сделаны прирезки после 1899 года. Из 70-ти рассматриваемых наделов 8 требовали той или иной починки, причем один (10) из остальных двух был образован только в 1903 году, - и к 1908 году еще не было известно заселен ли он или нет. Далее, Букейханов перешел к обзору характеристики своих наделов переселенцами, причем придерживался он того же порядка, в каком наделы были приведены в таблице, т.е. с востока на запад по расположению наделов по долине реки Ишим.

Крестьяне говорили:

«Лучшая земля между пос. и старицей и за р. Ишимом, но именно ее распахать нельзя, потому что она под выгоном. За Ишимом место ровное, почва черная, «настоящая, с супеском, с крупинками, с блестками, серебрится; пухловатая земля, мягкая, не грубая, идет по ней, по пашне - нога тонет»; толщина почвенного слоя 8-9 верш., верш. на 12 под черной почвой темно-красная глина, а под ней желтый песок, «слабый с галькой». Плохой земли немного. Солонцов – «слава Богу»; особенно много их вдоль северной межи, около Каркалинской дороги и между старицей и логом из оз. Танакyля. Из сорных трав преобладают: осолодка, просянка, осот; в 1901 г. всего более родилось катуна. Где по-чернее земля, там по брошенной земле вырастает полынь: «она умная: по плохой земле ее не посадить»; по хорошей же земле прорастает и «белоголовник».

«Мягкую землю особо не делали, так как она, во-первых, выпахана была, а во-вторых, первое время строгого порядка в земле вообще не было»: «рассеяны были, как тараканы на стене».

«Земля неодинаковая, по мелочи разбита, у каждого в 7-ми местах, искрошили, как лапшу... По крупнее поделить ждет общество, пока прирезка решится». Выгон «самый первейший: травы хорошие, ковыль и мятлика, вода кругом; бережем, как яблоко на столе, без него скота не сохранить»

В поселке Александровском была попытка посева клевера, которого 10 фунтов дал крестьянский начальник. В первый же год «реденький был через 2 саж. по балке, не приняла его земля». Более лестной характеристики своего надела, как в Александровском, нигде не встречается. Здесь земля была наилучшая. Между тем, там мягкая земля была выпахана, а крестьяне ждали прирезки, что и было сделано в размере 200% к старому наделу, при этом более 1/3 (35%) душевого надела оказалась неудобной.

Крестьяне-джамалиевцы заявляли:

«В общем «серой» и «красной» земли половина на половину; и тa и другая глинистая, «песчаной нигде нет», усыхает, как камень, а разотри - как мука». Целина покрыта редким ковылем, морковника нет нигде совершенно. Залежи есть на участке, по словам старожилов-татар, знающих вообще эту местность давно, 15-летние; но ковыля на них все еще нет, - молочай, осот, мелкая полынь. В хлебах сорная трава: молочай, осот, вострец; раньше был авсюк, последние годы пропал: «не поднимает видно его чаша земля, выпахалась», замечают крестьяне-джамалиевцы. Много по пашням солонцов, трава до ним хоть редкая, но есть; «а по хлебу сразу видно, где солонец: хлеб на них редкий выходит и колосок не растет, засучивается». Лучшие земли все уже распаханы. Почти в каждом дворе крестьянами выкопаны колодцы, но вода в них плохая, солено-горькая; глубина колодцев 6-8-12 арш., в том числе слой воды около 1,25 арш. На пашнях воды нет. В 1899 г. в пос. были гидротехники, но хорошей воды не нашли».

«Участок запачканный, выпаханный, урожаев нет. Пока целина будет, жить будем тут, а выпашем-разойдемся»

«15 лет земля лежит, и силы в ней нет, и парить ее зря; только навозом не пробовали, навоз на топливо нужен»

Том II матер. по перес. хоз. изд. Г. У. 3. и 3.

Сухость климата Киргизского края (Кокчетавский уезд в счет не идет) вряд ли позволял практику навозного удобрения: от недостатка влаги навоз консервировался. В этом могли убедиться те, кому доводилось наблюдать, куда степные города и казачьи селения вывозили навоз. Затем навоз был нужен переселенцам, как топливо, что весьма немаловажно при продолжительных и холодных зимах Киргизского края.

«Почва на ближних (правобережных) пашнях «серая, черноватая с супеском»; на дальних (левобережных) пашнях преобладает «серая, суглинистая земля». На ближней пашне родятся картофель и бахчи, на дальней даже для страды картофеля посеять нельзя. Пласты на первой поднимаются при 3-х парах волов, на второй впрягают по 5 пар, а и вырабатывают пепель; на левобережной половине есть 7-12-летние залежи, и ничего, кроме осота и молочая, на них нет, не то что косить - и скоту с них взять нечего. Солонцы тоже за рекой главным образом и преимущественно белые, без всякой растительности или поросшие низкой полынью; есть солонцеватая земли и по этот бок реки, по ним можно все-таки сеять. В общем под пашню у максимовцев выделено было по 11,8 десятины на душу. Когда к их участку производилась прирезка (в 1893 г.), чиновник предлагал обществу взять всю землю по правый бок р. Ишима. Крестьяне побоялись, во-1-х, что тут кобылка была, во-2-х, погнались за мягкой землей, которой было много за рекой. «А просто, что вода препятствовать будет, не дознали тогда еще». Между тем в следующие же за прирезкой 1894 и 1895 года вода была такая, что до пашни 7 верст на лодках ехать приходилось; рабочую скотину некоторую перегнали еще по льду, но и для нее, и для себя «какой-нибудь приют надо устроить», поэтому большинство ждет обыкновенно, пока вода спадает»

Том II матер. по перес. хоз. изд. Г. У. 3. и 3.

Переселенцы говорили:

«Урыктысай - местность поровнее и почва «серая суглинистая», твердая, мощностью около 1/4 арш. По Бирючьему логу, по увалам, почва красная, «редкая, слабая даже природная» (целина). В общем серых и красных почв - половина на половину. Пашут крестьяне на 1,5, 2, 3 до 4 вершков, «по силе глядя». При глубокой вспашке пласта на 2-й год можно только боронить: если дождливый год, то и паволоком (ленивкой), - хлеб родится. В сухое время пласт не режется, а отворачивается глыбами, «три раза проехал - лемех отбивай». Земля хоть и с глиной, но пахать можно тотчас после дождя. На мягкую землю дождь – «как в решето». На залежах первые года три держится перекати поле», а в сухие годы и катуна нет. В нарезке есть залежи, брошенные лет до 12, распашки киргиз или арендаторов, но ничего, кроме полыни, на них нет; следует заметить, что киргизы вспахивали самые хорошие лужки, «на бугорок они не выезжали, колесом пахали, как ложок идет». Земля хотя и разбита на з поля, но система хозяйства и в ближайшем, по крайней мере, будущем предусматривается крестьянами переложная: каждое поле сеется подряд 4 года и целиком идет на 8 л. в толоку». Жить здесь легче, чем в России», это говорят не только бывшие малоземельными на родине, но и самарцы... Однако, «которые на родине, жирно жили, те и утекли»

«Надел п. Покровского нарезан в двух черезполосных участках. На ближнем участке земля красная, глинистая, солонцеватая; «только что не вытерпишь не сеют, а то бы не стоило: пробовали и хлеб и бахчи – плохо», замечают крестьяне. «На дальнем участке по ровным местам почва «черноземная, песчаная, мягкая, рассыпчатая; пласт отворачивается на ней легко, не самая грубая земля»; черного слоя около 4 арш., затем идет «серый глей», а под ним на глубине 1 арш, красная глина. Брошенная в залежь в 1901 г. пашня поросла «мышеем» и катуном. На соседних старых киргизских залежах по строй земли ничего, кроме бурьяна белоголовника, нет». «А сейчас и твердой уже нет: всю распахали, только дворов у пяти бедных осталось». Поделено по 6,27 каз. десятины на душу, и больше делить нечего. Уже в 1901 г. начали бросать в залежь; если прирезки удобной земли не будут, то без аренды не обойтись», замечают крестьяне. «Кому как нравится - почти пополам». Ставропольцы жалуются на здешние холода и сетуют, что тут никаких фруктов нет и быть, по-видимому, не может (пробовали сады разводить). Полтавцам, тоже привыкшим к садам здесь, однако, нравится: на родине, у многих своей земли вовсе не было»

Том II матер. по перес. хоз. изд. Г. У. 3. и 3.

Надел Петровского поселка также находилась в двух черезполосных отрубах. «Пробовали два года пахать на присельном отрубе землю, но бросили: ничего не вышло». Пахотные земли на дальнем отрубе – «одной десятины нет одинаковой». Преобладала, однако, красноватая глина с мелким песком, около 5,5 десятин на душу, затем 1,5 десятины на душу серой и 1/3 десятины. черноватой. Первая по увалам и скатам, редко в логах, черная и серая - на ровных местах. Пласт на последних почвах был жестким, обороты уже и рассыпались. Толщина почвы по увалам - 2 вершка, по ровным местам - 3 вершка. На площади выгона были распашки 1897 года (4-летние), сеявшиеся два года и брошенные затем. На эту почву приходилась большая часть пахотной земли петровцев:

«Из 12 выкопанных крестьянами колодцев в двух вода хорошая, а в десяти солоноватая. Большая часть их глубиной 9-10 арш., есть и на 7,5 арш. и до 18 арш.»

«Включая бахчи, разделенной пашни на 1901 г. было в п. Петровском 7,74 каз. дес. на душу»

«Если по сортам делить, то по квадратной сажени надо разбивать землю»

По мнению петровцев (эстонцы), благодаря крайней пестроте почв подворное владение тут было невозможно. Между тем, в старом наделе неудобная земля составляла к удобной 41,4% и 29,2%. В 1907 году была сделана прирезка к наделу петровцев в размере 67,74% к старому наделу, при этом в новом, в т.ч. считая и старый вместе, неудобная земля к удобной составляла 35,74%, т.е. мало отличалась от старого надела по качеству.

«Почва – сплошь одинаковая: серая глинистая, а если раза три перепахать – как зола». Ее толщина была равна 4-6 вершкам. Растительность – ковыль, не густой, марковника не было. По солонцам тот же ковыль и полынь «мелкая как мох». Залежей старых в 1901 году у крестьян не было. На брошенной на 1 год, сеявшейся 5 лет земле выросла просянка и разный «сор», которого с 3,2 казенной десятины один хозяин набрал около 10 копен. Пашня эта на глазах крестьян заливалась 3 раза, почва на ней черноземная, супесчаная. На казахских залежах по серым землям за Ишимом была полынь: «Земля порядочная, воды хорошие, были и урожаи; только из-за покосов плохо; одинаков свет, что там (Донская обл.), что тут; только холод здесь раньше выступает и позже уходит, да ветры (юго-восточные с нижнего течения р. Нуры), хлеба, случается, сваривает».

Почва по всему правобережному участку была одинаковая. Поперек участка с востока на запад проходила полоса солонцов шириной от 100 до 300 саженей, длиной на 5 верст. Преобладали плешины без всякой растительности. «Земля хоть и песчаная, но крепкая, в сухую погоду пласта не поднимешь, без дождя и лопаткой не возьмешь». «Старица, на берегу которой стоит поселок, соединялся с Ишимом только весной, на 10-12 дней. В 1900-1901 гг. вода не заходила в нее из реки, и потому в старице она настолько застоялась, что сделалась «как деготь». «Если бы участки казенные были, арендовать бы, тогда ничего бы не надо; а то земля выпашется, плохо будет».

Участок Богородицкий был образован в 1903 году. Надел его, кроме производителя работ, труды которого не публиковались, не был описан. На севере поселка Богородицкого в 20 верстах лежал старый поселок Старый Колутон и в том же меридиане на юге в 30 верстах, от поселка Богородицкого же находился также старый поселок Раздольный. Оба этих поселка были в Атбасарском уезде и наделы обоих были описаны: первого - статистиками в 1901 году и второго - Лебедевым в 1907 году.

«На ближнем уч. (по левому берегу реки Колутон) земля серая, илистая, солонцеватая, несмотря на то, что заливается. «Овсяная земля». Пока мокрая, только и пахать ее можно, а кто сырой ее не захватил - и не пашет. Когда в 1899 г. проверяли межи, копали ямы на 1,5 арш. глубиной - сплошь серая, илистая земля. На незаливаемых местах, между солонцами, есть и хорошая земля, «в роде супеска». На дальнем уч. - чернозем «песчаный маленько», не грубая, пашут все лето без дождей. «В Кокчетавскомъ y. под лесами все-таки чернее земля». На незаливаемых залежах и на 5 год один вострец»

Лебедев сообщал, что «пос. Раздольный образован 5 лет т. н. на 1 000 душевых долей; полностью он никогда не был заселен, самое большее, в нем числилось 700-750 душ. К лету 1907 г. многие отсюда ушли в другие участки, и потому живет только душ 400. В объяснение своего ухода крестьяне указывают на непригодность почвы, недостаток сенокосов и отдаленность от города. Оставшиеся 400 душ также почти все собираются уходить на новые места. Официально это уже им разрешено. Остановка за отсутствием подходящего участка для переселения. Многим понравился участок в Акмолинском у. Каракуль, где весной ходоки видели хорошие покосы. Решено было туда переселиться к осени. На покос отправилось почти все мужское население и было чрезвычайно огорчено, когда вместо хороших сенокосов пришлось увидеть выжженные солонцы». В Раздольном Лебедев наблюдал действие дождя на почвы. Дождь был очень сильный, имел характер ливня. Почва оказалась промоченной на глубину рыхлого слоя 2-3 сантиметра. Дальше вода не пошла, а направилась по многочисленным глубоким вертикальным трещинам, увлекая за собой мелкоземистый рыхлый материал. Вода по трещинам проникла на глубину 55 сантиметров и оставила по краям трещины мягкий рыхлый и влажный накос. Культура велась здесь на протяжении 4-х лет. Несмотря на ежегодную обработку, почва здесь была так же плотна и связна, как и на целине: земля, по выражению крестьян, «садится», - и для распашки «мякоти» были нужны те же 6-8 пар волов, что и для целинной степи. Помимо трудности обработки эта почва была чрезвычайно чувствительна к засухам: малейшее запоздание дождя вело к полному и, благодаря хорошей капиллярности, довольно глубокому высыханию почвы. Поэтому урожай здесь бывал не каждый год, а когда бывал дождь. Существование поселка стояло в зависимости от случайности, которая к тому же здесь бывала нечасто. В Раздольном за 4 года было 2 совершенно неурожайных, давших с десятины 5-15 пудов, один полуурожайный со сбором в 30 пудов, и один в 1907 году вполне урожайный, обещавший дать 50-60 пудов с десятины. Этот последний год можно назвать исключительным по обилию весенних и летних осадков. 4-х летнее существование поселка показало, что культура на землях Раздольного вполне возможна, и в то же время сделало ясным, что существование здесь переселенческого поселка было совершенно недопустимо. Сюда пришли люди из Таврической губернии. В среднем крестьяне Раздольного принесли в Сибирь по 2-3 тысячи рублей на семью. От первоначального капитала остались жалкие крохи: некоторые разорились, у других же немного осталось, но и это немногое не нашло себе производительного применения и было истрачено на продовольствие людей и скота. Увеличивать надел, рассчитывая несколько десятин за одну, не имело никакого основания, так как от этого ни плодородие, ни постоянство урожаев не изменилось. Наделять переселенцев большим количеством малоудобных земель значило толкать их к ведению казахского скотоводческого хозяйства.

Таковым было положение малоземельных, «неспособных к улучшению своего хозяйства в России» крестьян, устроившихся на одной из лучших почв Акмолинской области и Киргизского края.

Зимой в 1892 году заболели цингой переселенцы поселка Таволжанского. Приезжал в поселок казенный врач и велел больным, голодным и нищим крестьянам есть лук и пить кумыс. «Киргиз запоит кумысом, только пей», говорил почтенный доктор в «футляре».