к.филол.н., начальник отдела
Евразийства и сравнительных
политических исследований
ИИГ КН МОН РК
В июне 2013 года на расширенном заседании Межведомственной рабочей группы по вопросам изучения национальной истории под председательством Государственного Секретаря РК М.М. Тажина было принято решение организовать сбор, систематизацию и классификацию всего имеющегося за рубежом и в стране исторического материала о национальной истории казахов и Казахстана. Сформировать полный перечень имеющихся рукописей, артефактов, книг, иных печатных, аудио- и видеоматериалов и т.д., хранящихся в музеях, библиотеках, архивных центрах за рубежом и внутри страны.
Годы независимости Казахстана показали, что историческая наука Казахстана развивается в новом измерении – самостоятельном казахстанском историко-научном и историографическом пространстве. В новейшей истории страны историография стала особенно значимой областью исторического познания. В быстро меняющемся глобальном мире Казахстан нашел свое историческое место, является органической частью всемирной истории. Изучение истории тесно связано с другими обществоведческими науками. Возможно, этим и объясняется тот факт, что я, филолог, не первый год работаю в Институте истории государства. Моя задача не писать историю, а помочь моим коллегам делать это непростое, но благородное дело.
В 2013 году, пройдя конкурс, я стала счастливым обладателем стипендии Президента Казахстана и по программе «Болашак» прошла стажировку в Кембриджском Университете. За период прохождения стажировки приходилось сочетать темы научных исследований, как по Филологии, так и по Истории. Помимо совершенствования английского языка, по заданию Института истории государства приходилось работать и по теме «Западная историография о Казахстане». Свободное владение английским языком позволило работать с источниками в Библиотеках Университета Кембриджа, Национальной Библиотеке и в Британском Национальном Архиве в Лондоне с целью сбора фактического материала по истории Казахстана. Мне хотелось найти как можно больше интересного материала, в котором зарубежные авторы в той или иной мере достоверно освещали бы историю моей родной страны. Вот тут я впервые поняла, какой трепет ощущают историки, найдя тот или иной документ, факт или артефакт, каким-то образом проливающий свет на историю.
Сейчас есть огромная возможность выудить интереснейший материал из интернета, чем зачастую пользуются молодые, неискушенные люди. Но в библиотеках, и это не секрет, есть то, чего в сети не найти. Одним из таких открытий явилась книга Джона Уордела (JohnW. Wardel) «В Киргизских степях (IntheKirgizSteppes)». В 1914 году, будучи инженером-конструктором в Британской компании, Джон Уордел прибыл вместе с другими английскими специалистами в г. Атбасар Акмолинской области, а затем на Спасский завод по разработке угля. После длительного пребывания в Петропавловске, по Транс-Сибирской железной дороге впоследствии проехал на Дальний Восток. Довольно интересен взгляд европейца, находящегося в сердце Евразии на события I Мировой войны и революцию 1917 года. Книга богато иллюстрирована фотографиями и картами Казахстана того времени, в ней описано не только экономическое состояние, но и быт, культура и природа края. В 1919 году, прибыв в Лондон, Д. Уордел садится писать книгу, и, как отмечает автор, в то время когда почти весь мир молился за крушение идей Русской Революции, планировал выпустить ее после падения СССР. Но лишь спустя сорок лет существования СССР, он решается издать книгу, которая выходит в свет только в 1960 году. Достоинство книги в том, что автору удалось сохранить в своих документах историчность, достоверность и в то же время авторское видение Северного Казахстана того времени.
Более поздних источников тоже собрано мною немало, и все они отражают различные аспекты истории Казахстана в различные периоды. Но свои поиски не хотелось ограничивать только книгами, и я направилась в святая святых Национальную Библиотеку и Национальный Архив Великобритании.
Несмотря на то, что, как отметил Ариэль Коэн в книге «Евразия в равновесии. Америка и региональное изменение власти», возобновление термина «Большая Игра» так же анахронично, как идея возродить Великий Шелковый Путь как средство, связывающее Китай с Европой, это один из самых важных аспектов возросшего интереса западных исследователей к Казахстану.
Термин «Большая Игра» впервые в 1834 году ввел в оборот офицер Британской разведки, путешественник и писатель Артур Конолли. Использовал он его для того, чтобы описать борьбу между Российской и Британской империями за господство в Центральной Азии. Позднее, как писал Александр Кули, этот термин был использован в романе Ридьярда Киплинга «Ким» в 1901 году. Британские чиновники использовали термин «Большая Игра» в отношении Российской империи, которая, как им казалось, довольно широко распространила свое влияние на Кавказ и Среднюю Азию, тем самым представляя угрозу северным границам Индии, доступу к Индийскому океану, и даже к самой британской Колонии. Этот термин особенно стал популярен в геополитическом раскладе в постсоветский период. Казахстан нашел свою историческую миссию в регионе как стержень Центральной Азии. Все это и послужило толчком для меня продолжить поиск необходимых документов в архивах Индийского Офиса в Великобритании.
Несмотря на то, что Казахстан не прямой сосед Индии, но он так уникально расположен, что функционировал в качестве проводника и потенциально даже дипломатического посредника среди конкурирующих сил в Центральной Азии. Надо заметить, что в документах Индийского офиса в семнадцатом и восемнадцатом столетиях материалы по Средней Азии встречаются относительно редко. Однако, к началу XIX столетия, путешественники и инспекторы регулярно выезжают к северу из Индии в Центральную Азию. Хотя их отчеты не вызывали у правительства Индии особых политических интересов, и несмотря на то, что вся информация была отрывочна, нескоординирована и очень часто подавалась с большой долей предубеждений, документы были, однако, основой для дальнейшего использования.
В 1812 году, например, Уильям Муркрофт, коневод и ветеринарный хирург, путешествуя по Гималаям, сообщал, что российские торговцы активны в Непале и Тибете. С середины девятнадцатого столетия он был первым англичанином, достигшим Центральной Азии. Его отчеты были одними из первых, в которых поднимался вопрос об англо-российской коммерческой конкуренции в Средней Азии. В 1818 году он получил разрешение выехать в северо-западную Азию с целью налаживания торговых связей и поставки лошадей для улучшения британской породы и для военного дела. С этой целью он проехал до кочевых племен, углубившись в Киргизские степи от Туркестана до Каспийского моря по территории, занятой тремя ордами Киргиз-Казахов. Следом шли отчеты Артура Коннолли, другого путешественника-любителя. Его отчеты вносили ясность и дополняли информацию к увеличивающейся смеси знания и слухов, накапливаемых британскими службами об этой территории. За предоставление информации о российских интересах в Cредней Aзии ему была вынесена благодарность от сэра Джона Макдоналда, британского министра в Тегеране. Письма Муркрофта проходят как официальные отчеты по Индии (Европейские Рукописи) Секретному Отделу. Представлены протоколы слушаний, опубликованы отчеты действий, обычно подвергаемых цензуре перед печатью. Все эти конфиденциальные документы доступны в Отделе по изучению Индии и Африки Национальной Библиотеки.
Дополнительная информация была собрана в начале девятнадцатого века в результате различных дипломатических миссий, посланных в Россию, Афганистан и к северо-западной границе в попытке противодействовать Наполеоновским проектам, которых боялись в Индии. Постоянно расширяющиеся интересы России и Великобритании к Центральной Азии и последовательный рост напряженности между этими двумя странами были доминантой в политических размышлениях губернаторов и администраторов британской Индии. Их озабоченность отражена в обширном количестве исходного материала, находящегося сегодня в отчетах Индийского офиса. Эти источники представляют общий состав доступных материалов о событиях следующих десятилетий. Политические и дипломатические отношения можно проследить, прежде всего, через политические и секретные отчеты отдела и через протоколы слушаний.
Осада Герата в 1898 году, российская экспедиция в Хиву и первая англо-афганская война ввели военный элемент в термин «Игра». Крымская война, отразила военный кульминационный момент «Большой Игры». К этому времени диапазон доступных источников расширился, включая как военные, так и политические отчеты, официальные публикации (в особенности парламентские документы) и материалы библиотеки, такие как газеты. Все это увеличило поток информации, который впоследствии был упорядочен для более удобного использования министрами, формирующими на их основе политику дальнейших действий.
В течение последующих лет XIXи XXвека политика состояла в том, чтобы сконцентрироваться на относительном равновесии сил и влиянии, имевшем место между Великобританией и Россией в буферных государствах между двумя азиатскими империями. Для чиновников Политических Отделов и в Индии, и в Лондоне основной задачей стал сбор и обработка информации с целью обеспечения вспомогательными материалами правительства и их министров. Одним из таких источников, привлекших мое внимание, стал маленький справочник «WhoiswhoinCentralAsia» (GeneralStaff. India, 1929. Simla. GovernmentofIndiaPress), выпущенный в 1929 году.
Этот пожелтевший от времени документ под грифом «Секретно» хранился особенно тщательно под личным контролем чиновника, которому оно предписывалось за королевской подписью. В нем содержалась информация о ключевых фигурах Центральной Азии на тот период. Приведу довольно красноречивые выдержки из справочника: «Веденский – перед войной был чиновником российской Резиденции в Бухаре и другом Эмира. Арестован большевиками в 1919 г., Эмир предложил крупную сумму за его освобождение, в чем ему было отказано. Отпущен на свободу и жил в Ташкенте, затем в начале 1920 г. перебрался в Бухару с Миссией Бройдо. Контрреволюционер, но националист и шовинист. Бондарев – командующий 3 дивизией. Плохо образован. Был рабочим Путиловского завода и отличился в гражданской войне. Властный, известен своей жестокостью и пьянством, декабрь 1927 г. Бобровский – белый русский, бывший коммунист, убежал в Мешед, похитив деньги у большевиков. Имеет плохой характер, жадный, и ненадежный, 1928 г. Уразбеков – полуобразованный киргиз без какого-либо влияния. Президент ЦИК (Центральный Исполнительный Комитет) Киргизской Республики, 1928. В сухих и довольно метких строчках отчетов, характеризующих политических деятелей в Центральной Азии того времени, порой чувствуется презрение и пренебрежение к некоторым из них. Но в случае с Тураром Рыскуловым – огромное уважение к казахскому лидеру. №671 Рыскулов – возраст 35 лет. Темнобородый. Киргиз. В прошлом, учитель в мусульманской школе. Секретарь Ташкентского Совета, сентябрь 1919, президент Коммунистического Мусульманского Бюро и член Коммунистического Совета Туркестанской Комиссии, март 1920. Также президент Провинциального Коммунистического Бюро Мусульман, самый видный, фактически, единственно важный в большевистской организации. Отлично осведомлен и изучил в совершенстве все методы российского большевизма. Является также председателем Мусульманского Бюро Туркестанской Коммунистической партии (1919). Он вместе с Абдусаффаровым завоевал авторитет в роли «Центровика» и сохранил свое положение. Энергичный человек с сильным характером. Не очень популярен среди мусульман, но имеет поддержку у российских большевиков. Председатель Туркестанско-Сибирского Железнодорожного Строительного Комитета, 1929.
В своих донесениях сотрудники спецслужб того времени описывали не только геополитический расклад на территории Российского Туркестана или Семиречья, как они называли нашу территорию, но и представляли свое видение о коренном населении края. Так, например, в одном из своих донесений они писали: «В казахах, например, большевики, кажется, нашли в целом удовлетворительный их целям материал. Как у кочевников, у них, естественно, было очень мало привнесенных извне культурных или религиозных традиций, чем у обитателей в городах, и никакого особого националистического чувства. В любом случае, за ближайшее столетие российского правления и присутствия русских всюду и повсеместно, территория, которая, была прежде известна как Семиречье, в настоящее время населяется большим количеством российских поселенцев, что будет иметь тенденцию стирать границы Империи, где казахами более или менее пренебрегают. Прошедшие 20 лет советского режима принесли коренному населению как преимущества, так и неудобства современной советской цивилизации».
Из приведенных мною кратких отрывков из источников, найденных в библиотеках и архивах Великобритании, можно судить о том, что решение Расширенного заседания Межведомственной рабочей группы по вопросам изучения национальной истории довольно актуально и имеет под собой почву. Изучение и пропаганда национальной истории не должны ограничиваться рамками одной страны, важно, на мой взгляд, продолжать медийное освещение проведенных исследований.
Предоставлено Институтом истории государства КН МОН РК
