Голод 1930–1933 гг. разорил Казахстан и преобразовал полностью все общество и огромную территорию. Однако за пределами Казахстана и в постсоветском пространстве о бедствии известно немного, и очень много «белых пятен». Научные исследования о коллективизации обычно рассматривают огромные потери жизней, произошедшие в России и Украине, и оставляют без внимания казахскую катастрофу, которая по сути была самым опустошительным голодом вследствие коллективизации, если учесть процент потери человеческих жизней. В сборниках научных трудов и монографиях, посвященных исследованиям голода или в целом геноциду, казахский голод обычно не рассматривается, и если даже затрагивается этот вопрос, то только поверхностно, в связи с другими событиями. Например, в недавно опубликованной книге, посвященной исследованию сталинских геноцидов, только полторы страницы содержат упоминания о голоде казахов.
В настоящем докладе обсуждаются вопросы развития историографии о голоде казахов по западным данным и рассматриваются некоторые причины того, почему голод казахов до сих пор не получил соответственного освещения в трудах западных ученых, изучающих советский период.
Однако, несмотря на то, что основной темой моего доклада является историография предыдущего времени, я все же обращаюсь к будущему. Многие мои коллеги, иностранные историки, присутствующие на этой конференции, могут свидетельствовать, что сегодня есть все основания, чтобы поверить в то, что казахский голод будет обсуждаться и изучаться на Западе все больше и больше.
Я надеюсь, что эта новая волна интереса к казахскому голоду и в целом к Казахстану поможет нам открыть новые, ранее не известные стороны этого бедствия, так как все еще очень много открытых проблем, которые связаны с казахским голодом и о которых мы не имеем достаточно информации. Также я считаю, что возросший интерес к казахскому голоду поможет изменить и другие сферы исследования и отразится в научной литературе, включая изучение геноцида, историю окружающей среды и изучение истории Центральной Азии в целом. В завершающей части своего доклада я выскажу некоторые свои мысли о том, как я думаю, что казахский голод должен занять свое место и в других сферах научного исследования.
На Западе обсуждение казахского голода началось задолго до падения Советского Союза в 1991 г. и появления доступа к советским архивам. Статья Марты Брилл Олкотт «Наступление коллективизации в Казахстане» была опубликована в 1981 г. и ознакомила американскую аудиторию с изучением казахского голода. Также ее исследование повлияло на основополагающий труд Роберта Конквеста «Жатва скорби», опубликованный в 1986 г. Основная часть этой работы Конквеста посвящается исследованию украинского голода. Однако, основываясь на труде Олкотт, Конквест посвящает одну главу своей книги казахскому голоду. Книга Конквеста вскоре стала известной в США благодаря идее книги об украинском голоде, а именно – что это бедствие являлось геноцидом, намеренно направленным действием сталинского режима против украинцев.
Но эта работа была полезна и в другой сфере, которая до настоящего времени еще не изучена достаточно. Конквест замечает, что казахский голод начался до голода вследствие коллективизации на западе Советского Союза, и высказывается, что голод казахов явился «опытным образцом» для сталинских последующих действий возрастающего террора по всему Советскому Союзу. Я считаю, что Конквест был прав в этом отношении. Мы должны рассматривать во взаимосвязи явления казахского голода и ужасающие события, которые произошли затем на западе Советского Союза. Уверена, что опыт опустошающего голода должен был повлиять на сталинский подход к последующим случаям голода.
К сожалению, однако, в следующих трудах после работ Олкотт и Конквеста, в западных источниках было совсем немного обсуждений казахского голода в 1990-х гг. и первой половине 2000-х гг. Странно, что это молчание на Западе о казахском голоде произошло как раз в то время, когда в Казахстане появились серьезные исследования голода казахов, подкрепленные детальными описаниями из архивов. К примеру, работы Таласа Омарбекова, Ж. Абылхожина, Макаша Татимова и многих других выдающихся казахских ученых. Однако западные ученые не имеют широкого доступа к этим исследованиям или не могут контактировать с коллегами в Казахстане, так что все еще сохраняется большое молчание по этой тематике.
Имеется множество причин для такого молчания: вплоть до недавнего времени иностранцы сталкивались с практическими трудностями путешествия по этому региону. Также многие библиотеки на Западе не собирают регулярно материалы из Казахстана, так что западные ученые просто не знали, что именно было опубликовано их коллегами в Казахстане.
В Соединенных Штатах Америки в исследованиях коллективизации преобладало изучение украинского голода. Активно поддерживаемые украинской диаспорой, ученые рассматривали различные интерпретации коллективизации, включая такие вопросы, как «была ли коллективизация специальной мерой атаки на украинцев» или же «атакой на все крестьянство в Советском Союзе». В этом общем полемическом споре казахский голод остался в стороне, и очень важные вопросы, такие как роль планов и намерений Сталина в связи с казахским бедствием, были забыты.
Однако я рада сообщить, что ситуация меняется, и в последнее время на Западе интерес к казахскому голоду возрастает. Труд Стивена Уиткрофта и Р. Дэвиса «Годы голода: советское сельское хозяйство, 1931–33», опубликованный в 2004, частично содержит анализ казахского голода; также книга – Изабель Огайон, опубликованная в 2006 г. и Николло Пианчело, опубликованная в 2009 – обе полностью освещают вопросы голода казахов. Кроме того, многие ученые находятся в процессе написания монографий о казахском голоде, например, Роберт Киндлер и Мэттью Пейн, а также я сама работаю над будущей моей монографией.
Все эти работы появились благодаря блестящим трудам казахских ученых о голоде казахов. Однако, в то же время, труды западных ученых дают новый толчок для дальнейших исследований, привносят новую методологию и развивают теоретическую литературу по проблеме голода казахов. Среди других проблем, данные ученые рассматривают вопросы: о китайско-казахской границе и его месте в голоде, роли местных кадров, народных волнений во время бедствия и «памяти» казахского голода, или как казахский голод вспоминают и помнят в Казахстане.
Многие из этих ученых также использовали в своих исследованиях новые источники, такие как воспоминания и рассказы, казахоязычные материалы, фотографии, а также недавно открывшиеся собрания материалов из Президентского архива в Алматы, относящиеся к голоду.
Устремляя свой взгляд в будущее, я надеюсь, что этот период изучения голода с обеих сторон океана продолжится, и западные ученые будут учиться у казахстанских специалистов, и наоборот. Я считаю, что казахский голод является неизученным в достаточной мере полем исследования, имеющим влияние на более широкое понимание Казахстана и казахстанского современного общества. Все еще много мы должны исследовать по казахскому голоду, и я благодарна казахстанскому правительству за попытки сделать новые источники и архивные материалы о бедствии доступными для ученых.
Однако я также думаю, что изучение казахского голода приведет к важным последствиям за пределами сферы коллективизации и сталинизма, в рамках которых обычно изучается эта тема. В США исследования геноцида являются все более развивающейся областью, и казахский голод, как акт насилия в 20-м веке,может быть рассмотрен в этих рамках.
Мы могли бы обозреть казахский голод сквозь призму сравнительного исследования колониальных поселений. Российская империя изменила казахскую степь, сделав казахских кочевников более чувствительными к голоду. В этой связи, русское империалистическое правление напоминает действия английских колонизаторов, которые, в своих попытках трансформировать Америку в аграрное общество начали процесс изменения, сделавший коренных американцев (американских индейцев) гораздо чувствительными к голоду.
Другой областью является история окружающей среды и связанное с ней изучение голода. Мы могли бы спросить, каким образом изменяется окружающая среда, например, изменения температуры или возросшее количество частоты засухи в зависимости от усилившихся последствий жестоких атак сталинского режима на казахское кочевое общество.
В этой связи, изучение казахского голода вносит вклад в дискуссию о причинах голода.
Начиная с пионерской работы Аматья Сена, впервые опубликованной в 1981 г., ученые искали решение проблем и причин голода между человечеством и окружающей средой. Сен не упоминает в своей работе о казахском голоде, и казахский голод является новым предметом и интересным субъектом для сравнительного изучения голода у не аграрных народов.
В заключение, я выражаю надежду, что этот доклад дает представление о месте казахского голода в западной историографии. Интерес к проблеме казахского голода возрастает, в частности, в США и Европе, и я надеюсь, что через 90 лет после казахского голода мы узнаем больше об этом бедствии.
Сара Камерон,
научный сотрудник Университета штата Мэриленд (США)
Материал предоставлен Институтом истории государства КН МОН РК.
