Вооруженные формирования сибирских правительств в годы гражданской войны были главным противником не только Красной армии, но также широко использовались для репрессий против мирного населения и партизанского движения в тылу белогвардейцев. Вся территория Временного Сибирского правительства была разделена на две части прифронтовую и тыловую. Первая управлялась на основании устава о полевом управлении войск, вторая - на основании старых царских законов.
Для упорядочения участия военных в карательных акциях «омскими» правительствами принимается несколько нормативных документов. Так командующим военными округами предоставлялось право объявлять ту или иную местность на военном положении. На основании этого вводился подобный режим не только в прифронтовых районах, но и в зонах повстанческих движений. Постановлением Совета Министров от 1 февраля 1919 г., утвержденным верховным правителем, адмиралом А.В. Колчаком, командующим армиями в Сибири и на Дальнем Востоке было предоставлено право, карать виновных вплоть до смертной казни «для обеспечения общей безопасности».
Местные военные власти активно участвовали в обеспечении порядка на подведомственных территориях. 6 февраля 1919 г. начальник 2-го отдельного Сибирского Степного корпуса объявил приказ штаба верховного главнокомандующего. В нем, для всеобщего сведения на театре военных действии сообщалось нижеследующее постановление Совета Министров от 1 февраля 1919 г.: «В военное время в театре военных действий, когда какие либо преступления или проступки чрезмерно увеличиваются, главнокомандующему армией, начальнику штаба Верховного главнокомандующего, командующему отдельной армией, разрешается усиливать временно строгость наказания. В законе положенном, о смертной казни исключительно объявляя о том предварительно во всеобщее сведение с одновременным донесением по телеграфу в порядке подчиненности Верховному правителю и Верховному главнокомандующему. Когда вследствие военных обстоятельств или во время возмущения для общей безопасности применять будут особые меры предосторожности, за нарушения их устанавливается наказание до смертной казни включительно с тем, чтобы положения таковых наказаний производилось по приговорам военно-полевых судов».
Для обеспечения общей безопасности полковник 2-го Степного Сибирского корпуса А.Караев издаёт приказ, в нём говорилось: «мною замечено массовое неисполнение населением законных распоряжений чинов милиции. В отношении нарядов на подводы для перевозки войск, приведения в исправность улиц, тротуаров. Очевидно, население, уклоняясь от исполнения этих распоряжений, рассчитывает на полную безнаказанность или же мириться с тем не значительным, а главное отдаленным, в силу неизбежной медленности судебного процесса, наказания, который полагается в таких случаях по существующим законам. Для устранения этого недопустимого явления объявляю, что лица, уклонившиеся от выполнения законных требований чинов милиции, будут подвергаться мною в административном порядке денежному взысканию, до 3 тысяч рублей или тюремному заключению на срок до 3 месяцев» [3].
Представляется уместным отметить, что некоторые генералы понимали противозаконность того, что делали, и пытались каким-либо образом оправдаться не только перед современниками. Например, генерал-майор А.Н.Гришин-Алмазов в одном из своих приказов писал: «Каждый военный начальник должен помнить, что на театре войны все средства, ведущие к цели, одинаково хороши и законны и что победителей вообще не судят ни любящие родную землю, ни современники, ни благоразумные потомки».
Местные власти пытались привлечь военных не только для решения вопросов политической безопасности или борьбы с антиобщественными проявлениями. К помощи солдат гражданские власти прибегали при решении трудовых конфликтов. При подробном рассмотрении распоряжений и приказов обращает на себя внимание неконкретность формулировок, отсутствие исчерпывающих приказов. Так нормативные документы не объясняли, какие преступления попадали под высшую меру наказания – смертную казнь. Из их текста невозможно было понять, кто имеется в виду под «порочным и ненадежным элементом» и какая информация может быть классифицирована как «сеющая в умах тревогу». Весьма сомнительным правовым действием был арест по показанию местных жителей лиц, подозреваемых в антиправительственной агитации и действиях. Имелись частые случаи, когда под этим предлогом односельчане сводили счеты или преследовали корыстные цели.
Подобная юридическая недоработка документов делала возможным их вольное толкование. Военные часто злоупотребляли своей властью, от населения поступали многочисленные жалобы на обыски, конфискацию разного имущества и аресты без ведома и разрешения имеющих на то право должностных лиц и без соблюдения элементарных правил формального характера как то предъявления ордеров, составления протоколов и т.п.[5].
Однако в силу ряда причин омские власти не стремились обуздать действия силовых ведомств.
Таким образом, мирное население над подвластной белым территории в полной мере испытало жестокую власть военщины в период гражданской войны.
Г.С. Абдрахманова
к.и.н.
Дроков С.В. А.В. Колчак // Вопросы истории. 1991, №1. С. 60
Центр документации новейшей истории ВКО () Ф.48. Оп.2. Д.40. Л.15.
ЦДНИ ВКО Ф.48. Оп.2. Д.40. Л.18.
Дневник белогвардейца. Новосибирск,1991. С.230.
ЦДНИ ВКО. Ф.48.Оп.2. Д.40.Л.30
