Этнокультурные идентичности в контексте общенациональной идеи Казахстана

Глобальные политические изменения, характерные для совре- менной мировой политической арены трансформировали идеологию противостояния двух величайших держав планеты в многополюсное пространство различных цивилизационных центров притяжения. В условиях поиска новых балансов и перераспределения силовых векто- ров взаимодействия, перед большинством стран мирового сообщества возникли актуальные задачи поиска утраченных и создания новых на- циональных, региональных и государственных идентичностей. Выясни- лось, что в череде сменяющих друг друга идеологических и цивилиза- ционных парадигм, непреходящим фактором остается этнокультурная идентичность. Мировые тенденции совпали по времени с процессом наполнения казахстанского суверенитета сущностным содержанием, включающим обращение к истокам собственной национальной иден- тичности, пребывавшей в состоянии перманентного кризиса, в течение всего 20-го века. Жесткий прессинг тоталитарной системы, выражав- шийся в навязывании казахскому народу «советской идентичности», подавлении и неартикулированности этно-национальных духовных за- просов, привел к забвению языка и традиционной культуры, значитель- ной его частью. Глобальные вызовы современности спровоцировали практически повсеместный всплеск этнонационализма, рост интереса к этническим корням и культурной идентичности, как к значимым констан- там духовного бытия. Перед казахстанскими общественными науками встала задача создания концепции феномена казахской идентичности в полиэтническом и поликонфессиональном казахстанском обществе. Казахская идентичность как самосознание открытой и толерант- ной культуры – наследницы тюркской кочевой цивилизации, должна стать главным элементом, скрепляющим другие культурные элемен- ты полиэтнической мозаики. Этот процесс формирует новые теорети- ческие проблемы и решения по культурно-исторической самоиденти- фикации народов Казахстана, которые должны быть реализованы в едином русле общенациональной идеи, включающей в себя поиск но- вой, оригинальной модели государственного строительства, которая бы органично сочетала в себе мировой опыт и национальную специфику. Общенациональная идея является своего рода становым хреб- том устойчивого политического, социально-экономического и культур- ного развития полиэтнического общества. В плоскости объективации общенациональной идеи, перед казахским этносом актуализируется задача возрождения собственной национальной идеи, попытки конструирования которой предпринимались первыми казахскими интеллигентами-алашординцами. У казахов как молодого этноса отсутствовало осознание себя как единого народа со своей собственной провозглашенной и реализуемой национальной идеей. Ее аморфное, неартикулированное выражение не имело столь явного характера как у крупнейших мировых этносов, добившихся реальных успехов в реа- лизации своих национальных идей или даже у некоторых малочис- ленных этносов, балансирующих на грани выживания. Родовая, этносоциальная структура общества вела к его раздро- блению, не давала ощущения единства, необходимого для совмест- ной работы на благо государства. Отсутствовало понятие о всеобщем благе и единой цели, которые появлялись фрагментарно и эпизодично в сложные моменты истории. Эпоха казахских просветителей, начав- шаяся с середины XIX века  и длившаяся до 30-х годов XX века – была временем когда стало формироваться национальное самосознание в его европейском понимании. Идеи Просвещения с огромным трудом пробивали себе дорогу в казахской степи. Тем не менее, с середины XIX века, начиная с Валиханова, все больше зажиточных казахов от- давали своих детей в русско-казахские школы и лицеи, отправляли их в Петербург, Москву, Казань, Омск для дальнейшего обучения. В этот период казахи впервые были избраны в Государственную Думу Российской империи, впрочем, впоследствии, также быстро лишив- шись избирательных прав. Стали выходить казахские газеты либе- рального толка, издававшиеся будущими алашординцами, в которых ключевым рефреном звучал девиз «Оян, қазақ!», направленный на то, чтобы пробудить народ, приобщить его к просвещению, раскрыть ему глаза на собственное бесправ¬ное положение. Вопрос о земле, судьбе и единстве казахского народа, об образовании и культуре – главные вопросы, интересовавшие алашординских деятелей. Само- название правительства – «Алаш», интеллигенты взяли как символ объединения разобщенного казахского народа. Генеалогию, свое про- исхождение, по преданиям казахи ведут от легендарного Алаш-хана. В статье «Киргизское родословие» Ч.Валиханов знакомит нас с этим преданием [1, с. 158-159]. Упоминается об этой легенде происхожде- ния казахов и в трудах Г.Потанина, А.Чулошникова, М.Тынышпаева, М.-Ж.Копеева и др. Ж.Артыкбаев отмечает, что «в период образования Казахского ханства культ Алаша-хана оживает и начинает слу- жить новому государству степных племен как национальная идея» [2, с.21]. Казахской национальной идеей для деятелей Алаш-Орды – было объединение народа под знаменем Алаш-хана – прародите- ля всех казахов. Таким образом, понятие «Алаш», бывшее боевым кличем (ұран) всех казахов, как символ казахской идентичности было возрождено алашординцами, которые пытались разбудить от вековой спячки невежественный и разобщенный народ. Целая плеяда казахской интеллигенции закончившей универси- теты в Москве, Петербурге, Казани были выходцами из высших слоев казахского общества – дети и внуки биев, баев и торе. Только у этих сословий была возможность дать, то блестящее образование, которое получили А.Букейханов, Д.Сейдалин, А.Беремжанов и др. Первейшей задачей патриотической интеллигенции было донести до безграмот- ных казахов идею единения народов, всеобщего блага, которого не- обходимо добиваться всем миром, совместными усилиями, которые требуют самопожертвования. Здесь и существовал разрыв между ин- теллигентами, которые, говоря словами Герцена были «страшно да- леки от народа», и собственно народом, страдающим, разобщенным, невежественным и чувствующим, что жить становится все хуже и не имея понятия о том, почему это происходит. Отсутствие социальной базы и историческая разобщенность казахов, не дали возможности правительству Алаш-Орды заручиться поддержкой народа в своем стремлении к автономии. А.Букейханов в период безвременья и хаоса гражданской войны, обобщая чаяния интеллигенции, подчеркивал, что «киргизский (казах- ский – М.Ш.) народ не питает сепаратистских замыслов, он не желает отделения от России. Мы - западники. В своем стремлении приобщить народ к культуре мы не смотрим на восток, в Монголию, мы знаем, что там культуры нет. Наши взоры устремлены на запад. Получить культуру мы можем оттуда, через Россию, при посредстве русских» [3, с.139]. Интерес верхних слоев казахского народа к собственной исто- рии стал пробуждаться в конце XIX - начале XX века. В эти годы рас- цвела целая плеяда казахской интеллигенции, высокообразованных и неравнодушных к судьбе собственного народа. Это были деятели гуманитарного направления, такие как А.Байтурсынов, М.Дулатов, А.Букейханов, М.Шокай и др., были и технократы - М.Тынышпаев, Т.Рыскулов, получившие инженерное образование. Постепенно стали вырисовываться контуры эволюционного развития казахской просве- тительской мысли, которые смогли бы тронуть сердце простых каза- хов, пробудить в них интерес и гордость за собственную историю. Но в 30-е годы XX века новая по¬росль казахской интеллиген- ции, в том числе и преданные идеям коммунизма партийные деяте- ли – У. Джандосов, С.Сейфуллин, Т. Жургенев, а также замеченные в симпатиях к идеям партии «Алаш-Орда» - Б.Майлин, И.Джансугуров, М.Жумабаев и множество других достойных сыновей казахского наро- да, были безжалостно раздавлены молохом большевистских репрес- сий. Традиции казахского просвещения, заложенные Валихановым, Алтынсариным и Абаем, были прерваны. Об интересах отдельно взятой казахской нации, ее языке, истории и традициях пришлось за- быть на целых полвека, пока время перестройки не открыло желез- ный занавес, отделявший нас не только от внешнего мира, но и от собственной культуры и истории. Только с обретением независимости у казахского этноса появилась возможность открыто обозначить про- блемы этнокультурного возрождения, в том числе и приступить к объ- ективации собственной национальной идеи. Специфика ее формиро- вания заключается в том, что она должна позиционироваться с учетом полиэтнического состава населения республики, в русле общих задач создания единой гражданской общности – казахстанского народа. Казахская идея по мнению академика Нысанбаева «направ- лена на обретение родной земли, «Атамекен» - земли предков». [4, с.29]. Таким образом, у него казахская национальная идея «Атаме- кен» - идея обретения собственной земли и создания собственного национального государства была осуществлена, но появились новые задачи по ее дальнейшему воплощению. «Теперь становится ясным, что национальная идея означает казахскую идею, которая призвана интегрировать, консолидировать, объединить все этносы в единое целое, в согражданство, в народ Казахстана» [4, с.49]. Воплотилась в жизнь многовековая мечта казахского народа обрести свою незави- симую Родину. Но нам видится необходимость в том, чтобы реализо- вать другую составляющую казахской идеи – объединение потомков Алаш-хана, во имя здравствования и процветания, вновь обретенной земли предков. Таким образом, казахская национальная идея пред- ставляется нам многослойным и многофакторным образованием. Так распорядилась история, что независимость Казахстан обрел в резуль- тате объективных исторических обстоятельств, приведших к развалу Советского Союза. Многострадальный казахский народ заслужил пра- во на независимость, многочисленными жертвами и всем ходом своей истории, в том числе и первым в СССР выступлением студенческой молодежи в 1986 году, за право иметь собственного национального лидера. В тоже время не надо забывать и того факта, что Казахская ССР, последняя на постсоветском пространстве приняла декларацию о независимости. Обретение суверинитета, таким образом, не было результатом сплочения народа и его политического волеизъявления, как это было в Литве. Рост самосознания отдельных представителей казахской молодежи, намного опередил состояние национального са- мосознания разобщенного народа, большей частью проживавшего в сельской местности. Видимо правомерно провести аналогию с ала- шординцами, часть из которых стремилась не только к культурной ав- тономии, но и мечтала о независимости, как М.Шокай. Между ними и простым народом тоже была большая пропасть. Тем не менее, поня- тие «Алаш» стало символом казахской идентичности, возродившись из старинных преданий, передававшихся их поколения в поколение, и возрожденное первыми казахами-интеллигентами. Как известно цвет казахской интеллигенции начала ХХ века был безжалостно уни- чтожен. Казахская молодежь 1986 года также подверглась репресси- ям. В результате, явственно обозначилась прежняя внутриэтническая разобщенность, на которую наложились сложности экономического положения первого десятилетия независимости, массовая эмиграция русскоязычных и миграция из аулов в города казахскоязычных. В ито- ге мы получили достаточно странную картину, когда «главная линия обретения культуры мира и сосуществования этносов пролегает не между казахами и русскими, казахами и другими этносами, но, как это ни парадоксально внутри самого казахского этноса… Теперь, когда роль казахов  в обществе неизмеримо возрастает, внутриэтническое согласие и единство становится первейшим условием межэтническо- го взаимодействия и партнерства [4, с.263]. Таким образом, один из основоположников казахстанской философии академик А. Нысанбаев считающий ядром казахской национальной идеи – понятие «Атаме- кен» (Земли предков), также признает, что без внутриэтнической кон- солидации казахов невозможна реализация общеказахстанской идеи, которая предполагает плодотворный межэтнический диалог народов, считающих Казахстан своей родиной. Отсутствие основополагающей доми¬нанты сознания, консолидирующей национальной казахской идеи, вытекающей из аморфности этнической идентичности, на мой взгляд, объясняет очень многое, в том числе и в настоящее время. И в первую очередь то, что чужая идеология и религия не встречает организованного внешнего сопротивления, хотя, с другой стороны, и не оставляет заметного влияния в глубинных пластах народного (на- тивистского, не маргинализированного) сознания. Как не встретил в свое время духовного сопротивления ислам, который, впрочем, и не оказал заметного влияния на кочевое население, фактически не соблюдавшего его основных заповедей. Религия сыграла огромную роль в осознании и становлении национальной идентичности и фор- мировании национальных идей большинства развитых стран, будучи в одних случаях оплотом инакомыслия приведшего к прогрессивным реформам (протестанство), а в других, форпостом сохранения этни- ческой культуры, размываемой под давлением метрополий. В частности, религиозный фактор играл основополагающую роль в становлении национальных идей стран Западной Европы, слившись в единое целое с национальной идентификацией. «Английская рели- гия и национальность как бы совпали. Именно религиозные убеждения англичан стали одной из главных основ национальной идентичности» [5,с.23-24]. Предметом поклонения стали родные языки – у англичан и, в особенности у немцев – считавших его основой своей идентично- сти. В Англии, Германии, Греции образовывались общества изучения старины, своей национальной истории, которая, пусть и с элементом приукрашенности, становилась предметом гордости граждан за свою страну. Во Франции первоначально воплощением национальной идеи был король, но во времена Французской революции приоритеты изме- нились. У французов, одних из первых, из понятия нация-народ выде- ляются понятия «гражданин, гражданство». Во Франции XIX века, счи- талось, что гражданин это тот, кто в первую очередь платит налоги – делает на деле что-то для страны, а не ищет, что она сделает для него [5, с.132-230]. Сплочению этнокультурной идентичности, ее проникно- вению в самые низшие сословия обществ, способствовала стандар- тизация фамилий, внедрение национально-патриотических ритуалов – пение гимнов, поклонение флагу и т.д. Традиционно огромную роль в пропаганде национальной идеи играли литераторы, журналисты, юристы, учителя. Обратившись к истории формирования наций в Ев- ропе мы видим, что, прежде чем они приобрели статус современных наций, где алжирцы и камерунцы – это французы, валлийцы и индусы – это британцы, каталонцы и андалусийцы – это испанцы, они прошли определенный эволюционный путь по осознанию, формированию и  реализации своих национальных идей. Кратко проанализировав факторы, способствовавшие формиро- ванию национальных идей в Западной Европе, мы видим, что казах- ский этнос фактически находится на стадии осознания и формиро- вания национальных интересов, требующих обращения к страницам собственной, неисследованной истории, и в конечном счете форми- рованию новой культурной и национальной идентичности в полиэтни- ческом обществе. Эти факторы предопределяют необходимость по- знания вопроса: «кто мы?», без экстраполяции готовых схем, от кого бы они не исходили (Россия, Запад, Арабский мир).Казахский этнос является наследником кочевой цивилизации, которая продолжительное время доминировала на бескрайних евра- зийских пространствах, и оказала значимое влияние на историю зем- ледельческой и городской культур. В эру средневековья она была вы- нуждена уступить бремя доминирования земледельческой культуре, органично влившейся в индустриальную эпоху и предопределившей затухание и распад номадического способа жизнедеятельности. Ин- дивид земледельческой, ремесленной культуры, вступая в социокуль- турные коммуникации  индустриального общества не терял своего деятельностно-преобразовательного мировоззрения. Его социокуль- турные коды, реализуемые в  привычном  полагании себя в пред- метной деятельности никуда не исчезали, сравнительно органично трансформируясь сообразно требованиям эпохи раннего капитализ- ма. Тогда как созерцательный мир кочевого сознания рушился безвоз- вратно. Попадая в городскую среду вчерашний кочевник терял все что определяло его привычное мироощущение. Осваивая урбанистскую культуру, получая европейское образование, включаясь в рыночную систему он приобретает рациональное мышление, становится мар- гиналом по отношению к традиционной культуре, утрачивая вместе с родным языком собственную национальную идентичность. Меха- низмы интеграции подвергают этническую культуру насильственной перекройке, безжалостно перемалывая в своих жерновах всю систе- му номадического мироощущения. Тем не менее, активно впитывая и перенимая внешнее влияние, казахское этническое сознание продол- жает сохранять некий ценностный костяк, в виде фрагментов номади- ческих нарративов. Касается это в первую очередь жителей глубинки (аулов), сохранивших национальную картину мира и специфическое мироощущение, свойственное наследию кочевой культуры, которая потеряла свою стародавнюю целостность. В современности существуют лишь ее унаследованные эле- менты -  особенности мировоззрения и социально–психологические характеристики сознания и поведения (ментальность), такие как: неоспоримая любовь к своей земле, уникальная веротерпимость и толерантность, гостеприимство открытость, терпеливость, доверчи- вость, благодушие, неторопливость, ленность, незатейливая хитрость и лукавство, неприхотливость, тщеславие, склонность к интригам, разобщенность и т.д., которые могут составлять определенные пред- посылки для изучения, осознания и формирования национальной и общенациональной идеи. Так в чем же может заключаться общена- циональная идея? На какой основе возможно объединение народа Казахстана. На основе ценностей открытого общества? Но для этого необходим качественный скачок, преодоление традиционного мыш- ления большой частью наших соотечественников. Видимо, для формирования и осуществления общенациональ- ной идеи, все-таки нужна определенная эволюция.  Необходимо кро- потливое выращивание этой идеи, неистощимая политическая воля, направленная на преодоление традиционной разобщенности и вос- становление преемственности культуры, ясное видение цели, время и благоприятные обстоятельства. Она не может быть навязана извне, так же как ее не может генерировать простой народ, мнение которого не во всех случаях может быть воспринято как выражение его реаль- ной потребности. И здесь трудно переоценить роль политической и интеллектуальной элиты, ее способность к самопожертвованию ради сохранения и модернизации национальной идентичности. Нельзя не- дооценивать и  роль среднего слоя интеллигенции – учителей, жур- налистов, юристов, которые призваны быть «прорабами» социокуль- турной перестройки и конструирования модернизированной идентич- ности. Именно на их долю, по мнению таких современных авторов как Б. Андерсон [6], Э. Хобсбаум, Т. Рэнджер [7], выпадает основная нагрузка по конструированию нового национального самосознания. Дело правящих национальных элит – формирование идеологии и необходимого морально–политического климата, для успешного осу- ществления реформ. Русифицированные казахи с рационализированным мышлением видят ценностные ориентиры в Западной Европе. Почвенники ориен- тированы на национальные ценности, но не в состоянии их пропаган- дировать, так как большая часть населения Казахстана не владеет го- сударственным языком. Не владея языком, не понимая самого строя казахского мышления, которое конструируется семантическими особен- ностями, невозможно вычленить привлекательное ядро национальной культуры. Исторически сложившееся высокомерное отношение осед- лых культур в отношении кочевых (и соответственно их наследников), слишком сильно, так как им нужен образ «нового варвара» и развеять это предубеждение, питающее собственную «цивилизаторскую» иден- тичность, в обозримой перспективе, занятие неосуществимое. Уровень взаимодействия казахской и русской культур – это, пре- жде всего, взаимотерпение, но никак не взаимный интерес. Со сторо- ны русских казахстанцев как не было внутренней потребности изучать язык и познавать культуру казахов, так его и нет. Думается, что при- личная часть наших русских соотечественников, сейчас внутренне, а раннее вслух, поддержали бы слова сказанные сто лет назад Алиха- ну Букейханову старшим делопроизводителем канцелярии степного генерал-губернатора: «сами киргизы должны возвыситься до нас; мы же не обязаны учиться их языку! [8, с. 21]. В нашем нелицеприятном анализе, отсутствует стремление заострять внимание на различиях разъединяющих народы, выпячивание исторических обид, но нам ну- жен трезвый анализ, в котором отношение русскоязычных к казахскому языку – констатация реального исторического факта, продолжающе- го определять сегодняшнее к нему отношение. Каким образом казахи с их национальной идеей могут стать привлекательными для наших соотечественников в реализации идеи поставленной первым прези- дентом, по формированию казахстанского народа как согражданства? Может ли быть реализована общеказахстанская национальная идея раньше, чем будет реализована казахская национальная идея? Не- обходимо изучение феномена полиэтничности казахстанского обще- ства, выявление потенциала смешения культур, его преимущества, как возможности учиться друг у друга различным способам освоения и познания окружающего мира. Казахская идея, прежде чем эволюци- онировать в ообщеказахстанскую должна сама реализоваться и стать привлекательной для других этносов. Не реализовав идею объеди- нения потомков Алаша, невозможно ставить задачу трансформации казахской идеи в общенациональную. Казахская идея не может стать привлекательной для славянского населения, так как разобщенный в реалиях современности казахский народ  не может дать целостных ценностных приоритетов, на которые возможно было бы ориентиро- ваться. На наш взгляд, реализовать потенциал казахстанской идеи, идею казахстанского народа как согражданства, возможно только по- сле того как будет реализована казахская идея – объединение и спло- чение казахского народа на основе единых ценностей. Чем мы можем заинтересовать своих соотечественников и ми- ровое культурное сообщество? Понятно, что культурная экспансия должна подкрепляться экономической мощью. Пока мы находимся на задворках экономически развитых стран мира, никому наша культура не будет особенно интересна. С другой стороны, чтобы наша культу- ра была интересна другим, совсем не обязательно входить в G-20. Примерами могут являться: Таиланд, Малайзия, Индонезия, Тунис, Марокко, Египет, Турция, Мальта, Хорватия и т.д., – динамичные, от- крытые культуры и  экономики, но не самые большие и богатые, без такого количества минерального сырья и углеводородов как в Казах- стане. Приобщение к их культурам происходит через туризм, грамот- ный менеджмент, рекламу. Необходим положительный имидж для того чтобы продвигать в мир свою культуру. Интеграция должна идти не через подражание и копирование не лучших образцов западной массовой культуры, а через грамотную пропаганду своей собственной культуры. Это возможно только через возвращение самоуважения к своей культуре. Этому мешает внутриэтническая разобщенность. Ка- захи – маргиналы лучше знают,  что такое грамотный менеджмент, PR и т.д. Но они не могут предложить этот культурный продукт, так как сориентированы на запад, а западу скучно потреблять свои соб- ственные, плохо приготовленные блюда. Казахи-почвенники могли бы предложить продукты национальной культуры, но не знают как это сделать, а зачастую боятся растворения традиционной культуры в по- токе глобализации, а потому намеренно избегают взаимоконтактов с другими культурами, что ведет к ее замкнутости и вытеснению на пе- риферию межкультурного пространства. Тем не менее, существует феномен сохранения и возрождения языка, культуры и обычаев у тех же казахов, которые когда-то волею судеб были оторваны от своей исторической родины. Это диаспоры ка- захов в России, Китае, Узбекистане, Иране, Турции и в странах Запада. Факт стремления к сохранению собственной национальной идентич- ности намного более ярко выражен у представителей диаспор. Этот феномен проявляется и в создании землячеств среди студентов, обу- чающихся в зарубежных странах и новоявленных эмигрантов - бывших казахстанцев, которые формируются вокруг казахстанских посольств в зарубежных странах. По-видимому, любовь к своей исторической роди- не и ее культуре, наиболее ярко выражается вдали от нее, чему, несо- мненно способствуют ностальгические настроения по той среде искрен- не заинтересованного общения, не обусловленного прагматическими соображениями и «холодными» рамками новых культур, которая всегда присутствовала на казахской земле. Каким образом сохранить эту ауру бескорыстного общения и сотрудничества в условиях рыночной модер- низации и глобализации? Это возможно только через сохранение на- ционального. Выход, с одной стороны достаточно прост: «Надо сделать ее (национальную культуру – М.Ш.) интересной другим странам и наро- дам, надо органично войти в мировую культуру. А для этого необходи- мо привнести в мировую культуру свое специфическое, но такое, какое было бы принято этой культурой, впитано ею и освоено… В противном случае национальной культуре грозит региональная замкнутость, кото- рая, как показывает опыт, приводит к состоянию параллельного сосу- ществования в стране двух культурных платформ: своей националь- ной, оттесненной на периферию и доминирующей в мире культуры» [9, с.29-30]. Мы согласны с А.Косиченко в том, что необходимо сделать ядро казахских национальных ценностей привлекательным для других этногрупп казахстанского общества, выделив это ядро на основе созвучия национального и общечеловеческого. Наши русскоязычные сооте- чественники, в определенном смысле находятся в том же положении, что и наши бывшие соотечественники-эмигранты за рубежом. В них до- статочно сильно стремление к сохранению своей собственной русской национальной идентичности, недопущения ее растворения. С другой стороны, казахскую культуру трудно назвать доминирующей в своей республике. «В демографической и политических сферах этническая конкуренция протекает с вполне очевидным доминированием казах- ского этноса, и это особенно отчетливо проявилось в суверенитетный период. Что касается культурной сферы то положение предстает здесь сложным, неоднозначным и даже противоречивым»[10, с. 85]. Помимо Р. Кадыржанова эту проблему ставят Н. Садыков, Г.Малинин, В.Дунаев и другие казахстанские исследователи. Но вопрос о доминирующей культуре, нефрагментированных, целостных системах ценностей, ко- торые могли бы оформиться институционально, пронизав социокуль- турную структуру общества по горизонтали, остается открытым. По- строение будущего культурного пространства исключительно на моно- этнической основе также не представляется возможным. Остается еще одна альтернатива – мультикультурное общество. Его еще называют обществом культурного плюрализма. В его пространстве не существует доминирующей культуры, а сам термин «культура», в идеале (думается таким идеалом в большей степени могут служить западноевропейские демократии) никоим образом не связан с этнической идентичностью. Мультикультурализм признает за этнокультурными группами право параллельного развития собственных культур. Культурное многооб- разие, не связанное с этничностью предполагает принятие обществом конструктивистской парадигмы в интерпретации этнической идентич- ности, что соответствует возможности и праву человека на свободный выбор своей этнической принадлежности, социокультурных ориента- ций и жизненных стилей. Бесспорно, что в казахстанских реалиях, в которых «жонглирование» этничностью представляется теоретически бессодержательной абстракцией, более предпочтительной для людей оказывается примордиалистская парадигма. Казахстан с момента провозглашения независимости живет в условиях мультикультурализма, когда ни казахская этнокультура, ни русскоязычная городская культура не являются доминирующими. Су- ществуя параллельно, они никак не пересекаются, функционируя в замкнутых, автономных пространствах, предпочитая исключительно свою этнокультурную идентичность Так, например, в социологическом исследовании, проведенном сотрудниками Института философии и политологии МОН РК, на вопрос: «Если бы Вы имели возможность выбора национальности, то предпочли бы ту, которую имеете сейчас?», утвердительно ответили 97,5% респондентов-казахов [11, c.245.], что безоговорочно подчерки- вает ценностные предпочтения казахского этноса. В современном мультикультурном и полиэтническом обществе гражданин может чувствовать свою принадлежность (ту или иную сте- пень идентичности) и к нескольким этническим культурам одновре- менно, акцентируя модальности этнокультурной идентичности в за- висимости от ситуации. В развитых западных странах, особенно в по- лиэтнических США, этническая идентичность все чаще определяется субъективным выбором индивида. Выбор идентичности стал делом настолько прозаичным и стремительным, что люди больше обеспо- коены не признанием за собой той или иной идентичности, сколько быстротой и точностью ее перемены. Британский философ и социо- лог З. Бауман считает, что глобальные факторы и поиск своего места в обществе оборачиваются для человека вопросом «какую идентич- ность выбрать и как суметь вовремя сделать другой выбор, если ран- нее избранная идентичность потеряет ценность» [12, с. 185]. В Казахстане ситуация с выбором, более традиционна, когда этноидентичность передается по наследству, по кровному признаку и соответственно по степени эмоционального предпочтения. 97,5% казахов выбравших в соцопросе свою национальность, говорят за предпочтение ими единственной идентичности. C.Хантингтон считает политику мультикультурализма вызовом стержневой англосаксонской культуре, разрушающей основы американской национальной иден- тичности [13, c. 268-279]. Концепция культурного плюрализма, кото- рая становится популярной у американской элиты, по его мнению, ставит крест на концепции «плавильного тигля», которая исторически составляла фундамент американской внутригосударственной полити- ки. В Австралии и Канаде, напротив концепция мультикультурализма становится государственной политикой, что связано в обоих случаях с потребностью в трудовых ресурсах, а в Канаде с сепаратисткими настроениями франкофонов Квебека. В развитых странах Европы, имеющих продолжительные традиции толерантности и незыблемость положения стержневых культур, предполагалось использовать муль- тикультуралистскую концепцию в целях  гармонизации и включения иммигрантских культур в общее культурно-информационное поле за- падноевропейских демократий. Опыт интеграции иммигрантских со- обществ, при сохранении за ними права отстаивать свою этнокуль- турную идентичность, показал его противоречивость и отсутствие обратной связи в процессе аккультурации. С точки зрения европейской политической элиты, культурный плюрализм заключается не в параллельном сосуществовании закрытых культурных сообществ, а в их взаимодействии и взаимопроникновении, при неоспоримом доми- нировании ценностей и паттернов европейской демократии. Вышед- шая летом 2010 года книга известного журналиста и члена правления «Бундесбанка» Тило Саррацина «Deutschland schafft sich ab» (Гер- мания самоликвидируется), буквально взорвала и расколола надвое германское общество. Руководствуясь социологическими и статисти- ческими банковскими данными, он обвинил мусульманских иммигран- тов в снижении общего интеллектуального уровня немецкого обще- ства и нежелании интегрироваться в немецкую культуру. Несмотря на то, что большая часть политической элиты Германии открестилась от заявлений автора, его книга оказалась весьма популярной и опросы показали, что большинство немцев согласились с его аргументами. Опрос, проведенный телеканалом ZDF показал, что 56% опрошенных считают оправданной критику Тило Саррацина по поводу политики властей в сфере интеграции иностранцев, а незадачливый банкир, лишь озвучил то, что у большинства немцев на уме [14]. Так немецкий культуролог Ф. Радтке, известный специалист по данной проблема- тике, предсказывал неуспех политики мультикультурализма в Герма- нии еще 15 лет назад, акцентируя внимание на размывании стерж- ня национальной идентичности. Он считает, что мультикультурализм перетолковывает столкновение социально-экономических и политических интересов в противоречия этнического и конфессионально- го происхождения. Способствуя этнизации социальных конфликтов, мультикультуралистская идеология делает их неразрешимыми [15]. Известный российский философ и специалист по национальному вопросу В.С.Малахов, высказывает сходные с немецким коллегой соображения, считая, что «причина скепсиса относительно возможности осмысления современного российского общества в терминах мультикультурализма связана с опасениями негативного эффекта данной идеологии в наших условиях… Опасения  относительно по- литики культурного плюрализма («мультикультурализма») в том виде, как они были реализованы в ряде западных стран, вызваны этниче- ской центрированностью этих политик» [16, с. 48-60]. По его мнению, мультикультуралистский дискурс лишь усилит и без того мощную эт- ноцентристскую доминанту российского общественного сознания, вызванную, прежде всего, институциализацией, которую этничность приобрела у нас в советский период. В результате этничность в советской идеологии и философии превращалась из аскриптивной характеристики индивидов и групп в их сущностное свойство. По инерции, именно так воспринимается этничность сегодня, причем не только на уровне массового сознания, но и на уровне интеллектуальных и поли- тических элит. Нет нужды обосновывать почти полную идентичность контекстов российского и казахстанского социально-философского дискурса, а также схожести задач, стоящих перед полиэтническими обществами обоих стран. Понятно, что существование в обществе множества этнокультур и(или) субкультур, представляется весьма проблематичным, а их сведение к единому знаменателю в «плавиль- ном котле» невозможно. Тем не менее, разумной альтернативы мультикультуралистскому дискурсу в полиэтническом обществе пока не существует. Потому и казахстанскими философами предпринимаются попытки осмысления моделей культурного плюрализма и перспектив формирования надэтничного коммуникационного пространства в на- шей республике [17]. Здесь необходим учет множества специфических факторов, не сводимых к мировому опыту накопленному в этой области многими развитыми странами. Неисследованность данной проблематики в казахстанских реалиях оставляет открытыми множество вопросов. Но в ответ мы имеем в основном констатации того факта, что мультикультурализм – это вызов государственной иден- тичности, что он не гармоничен по определению [18, c.79] и т.д. Хотя академик Нысанбаев А.Н. высказывается по поводу политики мультикультурализма достаточно однозначно, считая, что отказ от идеи доминирующей культуры нам не подходит и видя выход в герменевтическом диалоге на основании единой евразийской почвы [4, c.36]. На самом деле проблематика культурного плюрализма, которой дей- ствительно нет альтернативы в полиэтническом обществе, ставит не- мало методологических вопросов, детерминированных введением в научный оборот понятий «мультикультурного общества». В условиях анализа социокультурной ситации в Казахстане, возникает целый ряд первоочередных вопросов. Во-первых, можем ли мы говорить о суще- ствовании множества культур в республике? Правомерно ли говорить о существовании двух основных культур – казахской и русской? Тогда каков статус культур малочисленных народов? Во-вторых, имеют ли право на самостоятельный статус разного рода субкультуры, основанные на различных конфессиональных, социальных, нравственных, художественно-эстетических идентичностях? В-третьих, возможно ли говорить о диалоге культур в условиях параллельного существования самодостаточных этнокультурных образований, ориентирующихся на разные системы ценностей? Не идет ли здесь речь о толерантности, без взаимного интереса? Все эти животрепещущие вопросы современного культурного развития ждут своей разработки. Все рассуждения о реализации гражданских прав, о гражданской идентификации, остаются мифом, некой риторической оболочкой, скрывающей отсутствие демократических механизмов, да и просто опыта государственного администрирования. Само по себя наличие провозглашенной системы норм, процедур и законов, обеспечивающих демократическое волеизъявление граждан, не предоставляет автоматически реализации гражданских прав народа. Оно наталкивается на неразвитое гражданское сознание людей, идентифицирующих себя не с общей семьей народов Казахстана, а с определенной национальностью, жузом, родом, кланом, корпорацией и т.д. Поэтому мы солидарны с мнением, что в Казахстане «в настоящее время ни одна идеология, никакой символ, институт или ценности не служат объединяющим элементом социальной мозаики» [18, с. 128] В одном из социологических опросов получена следующая кар- тина ценностной субординации национальной, религиозной и гражданской форм идентичности казахстанцев [19, с. 63]. На вопрос: что именно для Вас наиболее существенно, если говорить о Вашей принадлежности к определенной нации, гражданству, религии? - были получены следующие ответы респондентов: Национальная принадлежность – казахи – 53,9%, русские – 36%, другие – 37,2%; Религиозная принадлежность – казахи – 11%, русские – 9,9%, другие – 37,2%; Гражданство – казахи – 33,5%, русские – 50,4%, другие – 41,5. Как следует из приведенных распределений ответов, для казахов однозначно приоритетна национальная принадлежность, на второй позиции стоит гражданство и на третьей со значительным отрывом находится конфессиональная принадлежность. У русских и представителей других национальностей выявился обратный порядок пред- почтения в отношении первых двух форм идентичности. В чем же при- чина того, что для казахов этническая идентичность стоит на первом месте, а для русских важнее гражданская идентичность? Этноидентичность более предпочтительна, чем гражданская, так как только в ней человек чувствует свою неразрывную принадлежность к группе. Человеку свойственно стремиться к защищенности. Этногруппа, дает такую возможность. Она дает ощущение стабильно- сти и устойчивости – это не партия, не субкультура и даже не религия, ее невозможно сменить. Так, например, в социологическом опросе, проведенном под руководством А.И. Артемьева [20, с. 152,156], на вопрос: с чем вы себя идентифицируете?; были получены следую- щие результаты: С гражданством – Казахи – 16%, Все респонденты – 18%; С национальностью – Казахи – 26,9%, Все респонденты – 22%; С семьей – Казахи – 29,2%; Все респонденты – 27,3%; Со страной проживания – Казахи – 23,2%, Все респонденты – 28,2%; С религией – Казахи – 3,1%, Все респонденты – 3,9%. Полученные результаты свидетельствуют о том, что основными формами идентичности для казахов выступают, прежде всего, семейная, а затем национальная и государственная (идентификация со страной проживания). Конфессиональная принадлежность, как и в данных социологического исследования, приведенных в первом опросе, не входит в число приоритетных для казахов. Русские соотечественники, зачастую восхищаются тем, как казахи поддерживают друг друга в сложные моменты жизни, собираясь родственным коллективом и помогая морально и материально, по- страдавшим в той или иной жизненной коллизии. Думается, что по- добные модели поведения, которые были в российской истории (зем- ское подвижничество, общинная взаимопомощь, соборность) вызы- вают вполне определенное созвучие и ассоциации в их сознании. В советский период эти культурные коды были окончательно утеряны. Президент Казахстана Н.Назарбаев по этому поводу писал: «русские не имели возможности развивать свою этнокультурную среду (в совет- ское время – М.Ш.) в той степени, в какой ее развивали другие этносы. Получался парадокс. С одной стороны русские были как бы первыми среди равных, с другой, механизмы этнокультурной идентификации самих русских постоянно размывались. На территории нынешних не- зависимых государств русские практически не вступали в серьезный диалог с культурами сегодняшних титульных наций» [21, с.129]. Перед русскими, - вторым по величине этносом республики, стоят другие за- дачи - сохранение пространства функционирования русского языка и русской культуры, которое сужается. Русский этнос как базовый носитель советского мышления, привычный к доминированию в культур- ной сфере, пока не в состоянии перестроиться, проявить интерес к казахской культуре, изучать казахский язык. Русскоязычному населению достаточно сложно принять, складывающуюся ситуацию вокруг изменения ролевых статусов двух самых крупных этногрупп Казахстана. Этим и объясняется разное восприятие ведущими этносами ценностного статуса этнической и гражданской идентичностей. Мессианский характер русского самосознания заботится о все- общем благе, имеет об этом понятие, стремясь к всеобщей спра- ведливости, уравнению прав и свобод – одинаковых для всех. При этом в повседневной практике им нередко упускается момент практической, реальной заботы и поддержки самых близких, окружающих людей. Душевные силы направлены вовне, на переустройство мира, средствами слабо учитывающими связи микросоциума. У казахов, наоборот, развитая система внутри семейной поддержки, заботы о близких и практически полное отсутствие понятия о всеобщем благе. Русская и казахская ментальность в этом случае идеально дополняют друг друга в формировании коллективной идентичности. Важнее всего сохранить духовные ценности, их примат над материальными, присущий двум ведущим этносам Казахстана.  Для понимания казахской идентичности важно ощущение, что сознание казахов напрочь лишено мессианства и его невозможно (и не нужно!) зажечь, сплотить лозунгами, которые чужды его ментальности. Безликие лозунги, типа: «Вместе в будущее, за безъядерный, процветающий Казахстан», и т.д., также вряд ли найдут отклик в его душе. Казахское сознание живет архетипами прошлого – времен величия кочевой империи Чингиз- хана, «золотых» времен Тауке-хана, времен славных свершений его аруахов – великих ханов и батыров. Духи предков продолжают во многом определять границы казахской идентичности, в том числе, и у вполне современных городских жителей. Казахи верят в то, что духи предков предопределяют судьбу, и исполнение их воли и предначертаний, определяет наш путь. В случае, если человек исполняет волю предков и чтит их память, они его обязательно поддержат. Если же он забыл их заветы и потерял совесть и честь, они непременно от него отвернутся и тут никакие пожертвования и обряды не помогут. Дух мессианских народов можно зажечь и сплотить их, разворачивая перед ними картины их будущего, славных свершений по исполнению предначертанной им исторической миссии – нести цивилизацию и культуру «невежественным варварам», достичь земли обетованной, править миром и другими народами и т.д. Казахскую национальную идею можно сформулировать обращаясь к исторической памяти, к тем мифам, которые блуждают в головах современных людей, но, никак не разворачивая перед этническим самосознанием впечатляющие картины будущего, детерминированные идеями ксенофобии и противостояния народов. Таким образом, казахская идентичность подпитывается, формируется образами прошлого, сохраняя удивительный консерватизм, несмотря на глобальные изменения современной социокультурной ситуации и разрывы преемственности в прошлом.

 Выводы: 

1. В условиях параллельного существования двух этнических культур – казахской и русскоязычной, альтернативы политике мультикультурализма пока не существует. Существующие на сегодня этнокультурные паттерны не предполагают в обозримой перспективе переориентации общественного  сознания в пользу конструктивистских парадигм, предполагающих минимальную значимость этничности в сфере социумных коммуникаций. Поэтому конструируя общенациональную идею, необходимо исходить из наличествующих, эссениалистских представлений о роли этничности, не абсолютизируя ее роль и четко отделяя этническое от социального. Общенациональная идея – это, в первую очередь  диалог культур на основе их взаимно- го проникновения, обогащения и развития в русле общечеловеческих ценностей и культурного плюрализма. 

2. Социально – философские исследования должны разворачиваться на границе формирования идентичностей, на переднем крае межэтнических взаимодействий – «свой – чужой», воплощающих границы, на которые реагирует коллективная идентичность. Примером может послужить – «алма-атинская социокультурная идентичность», которая определенно была, но фактически исчезла под напором «чужих» (в смысле социально-философской терминологии), не сплотившись в целях сохранения культуры социума, а безвольно развалившись, растворившись в новых реалиях. Причины ее нежизнеспособности, на мой взгляд, лежат в плоскости «навязанных» идентичностей, скреплявших изначально, слишком разнородные элементы социаль- ной мозаики, которые в реальности связывала фантасмагорическая, нежизнеспособная идеология. Эта идеология игнорировала этнонациональные различия и реальные духовные запросы общества, в конце концов рухнув под напором центробежных тенденций этнокультурного самоопределения.

 3. Необходимо поощрять общинные, коллективистские формы организации гражданского общества. В этом привлекательность для обоих ведущих этносов республики. Важно сохранить общинную психологию в повседневной жизни, выстроить систему принятия коллективных (корпоративных) решений, в условиях индивидуализации общества. 

4. Усиление процессов маргинализации общественного сознания связано с оттоком из республики русскоязычного населения, являвшегося базовым носителем городской субкультуры и отсутствием межэтнической конкуренции. Необходима разработка программы по вовлечению русскоязычного населения в исполнительные и законодательные органы, что даст государству массу дивидендов, в первую очередь по созданию поля межэтнической конкуренции и созданию реальных основ по формированию гражданского общества. 

5. Задачей гражданского общества должно стать сохранение основ духовности, присущей традиционной культуре, недопущению ее эрозии и поглощения рынком. Внутриэтническая разобщенность, разрывы в исторической преемственности, забвение традиций на- родного волеизъявления, отсутствие межэтнической конкуренции, аморфность национальной идеи и возрождающийся трайбализм ме- шают генерации собственных социальных запросов, искажают объек- тивные мотивации населения, препятствуют налаживанию обратной связи и воспитанию политической культуры, отдаляют нас от перспек- тив создания сферы надэтнической коммуникации, реализующей общенациональную идею Казахстана.

 Литература: 1. Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений в 5-ти т. Т. 2. Алма-Ата. 1984. 2. Артыкбаев Ж.О. Материалы к истории правящего дома каза- хов. Алматы, 2001 – 204 с. 3. Алаш – Орда. Сборник документов. Алматы, Айкап, - 1992. – 192 с. 4. Нысанбаев А.Н. Глобализация и проблемы межкультурного диалога в 2-х томах. Алматы, 2004. Том 1. – 274 с. 5. Национальная идея в Западной Европе в новое время. М.: 2005. – 496 с. 6. Anderson B. Imagined Communities reflections on the Origin and Spread of Nationalism. – London Verso Editions, 1983. – p.245. 7. Hobsbaum E., Ranger T. The Invention of Tradition. – Cambridge, 1983. – p. 167. 8. Букейханов А. Казахи: историко-этнографические труды. Аста- на, 2007 9. Общечеловеческие и национальные ценности в изменяющем- ся обществе. – Алматы, 1997. -  220 с. 10. Кадыржанов Р.К. Культурный контекст формирования нации в Казахстане// Культурные контексты Казахстана: история и совре- менность. Материалы международного семинара посвященного 100- летию М.О.Ауэзова. – Алматы, Ниса, - 1998. 11. Формирование толерантного сознания в современном казах- станском обществе. – Алматы: Институт философии и политологии КН МОН РК, 2009. – 327 с. 12. Бауман З. Индивидуализированное общество. – М., 2002. – 390 с. 13. Хантингтон С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности. – М.: АСТ МОСКВА, 2004. – 635 с. 14. Why Sarrazin's Integration Demagoguery Has Many Followers // Spiegel Online International. - http://www.spiegel.de/international/ germany/0,1518,715876-2,00.html 15. См.: Radtke F.O. Multikulturalismus: ein postmoderner Nachfahrer des Nationalismus? - Multikulturelle Gesellschaft: Modell America? Hrsg. von B.Ostendorf. Muenchen 1994, S.229-236.16. Мультикультурализм и трансформация постсоветских об- ществ // Под ред. В.С. Малахова и В.А. Тишкова. М., 2002 17. Мультикультурное общество в Казахстане: модели, пробле- мы, перспективы. – Алматы: ИФиП МОН РК, 2002. -189 с. 18. Малинин Г.В. и др. Казахстанское общество и социаль¬ное прогнозирование. Алматы, 2001. С.128. 19. Курганская В.Д., Дунаев В.Ю. Национальная и религиоз- ная идентичность // Сборник материалов международной научно- практической конференции «Влияние религиозных организаций на этносы Казахстана». – Алматы, 2008. 20. Исследование формирования гражданской идентичности эт- носов Казахстана. – Алматы, 2009. – 228 с. 21. Назарбаев Н.А., В потоке истории. Алматы, 1999. – 296 с.

Шайкемелев Мухтарбек Сейд-Алиевич

Рекомендовано Ученым Советом Института философии и политологии КН МОН РК

Ответственный редактор академик НАН РК Нысанбаев А.Н.

Показано, что разумной альтеративы политике мультикультурализма, которая бы одинаково устраивала ведущие этнические группы в республике, пока не существует. Авторская позиция исходит из необходимости конструирования общенациональной идеи, исходящей из реальной данности представлений о роли этничности в социальных и общественно- политических процессах. Брошюра предназначена для специалистов в области философии и политологии, преподавателей и студентов высших учебных заведений, всех интересующихся проблемами формирования гражданского общества в Казахстане.