Свою борьбу против колониальной политики имперской России Алихан Букейхан вел исключительно в рамках существующих законов, пройдя сквозь тюрьмы и ссылки. Вместе с представителями передовой российской интеллигенции и прогрессивных партий он стремился реформировать саму колониальную метрополию в подлинное правовое и демократическое федеративное государство.
Что скрывается за фотографией?
В истории стран евразийского континента едва ли найдется другой пример, когда лидер национально-освободительного движения многомиллионного народа, видный общественный деятель, бывший депутат высшего законодательного органа государственной власти добровольно явился, чтобы отбыть тюремное наказание. Черно-белая, но пожелтевшая со временем фотография Алихана Букейхана, случайно обнаруженная в деле Западно-Сибирского отдела Императорского русского географического общества (ЗСОИРГО) в Омском государственном историко-краеведческом музее (ОГИК-музей), как раз является беспристрастным свидетельством этого факта. Под фотографией написано: «Павлодарская тюрьма, 1908 годъ».
Историческая ценность и уникальность этой фотографии еще в том, что в ней лидер казахов запечатлен не где-нибудь, к примеру, на отдыхе, в обществе своих коллег-ученых по ЗСОИРГО, о чем, кстати, свидетельствует другой фотодокумент, обнаруженный там же, где они запечатлены в момент празднования 25-летнего юбилея данного общества [фото № 1], в 1902 году, или в кругу своих соратников по движению «Алаш» [фото № 2] или Конституционно-демократической партии «Народной свободы» [фото № 3], что выглядело бы естественно и логично, а в момент пребывания в тюрьме. Весьма любопытно и то, что на ней казахский национальный лидер запечатлен в непривычной для него одежде – в традиционной русской крестьянской рубахе, сверху которой надет легкий казахский чапан, и в шляпе [фото № 4].
Фото №1. Алихан Бокейхан в обществе своих коллег-ученых по ЗСОИРГО
Фото №2. А. Бокейхан в кругу своих соратников по движению «Алаш»
Фото №3. Среди членов Конституционно-демократической партии «Народной свободы»
Фото №4. Алихан Бокейхан
Фото №5. Лидер «Алаша» в Бутырской тюрьме
Обнаружением этого и ряда других исторических документов автор данных строк обязан научной экспедиции, которую условно можно назвать омской: помимо ОГИК-музея, поиски велись в Омском государственном архиве, областной библиотеке имени А.С. Пушкина, музее изобразительного искусства и т.д. В этой работе принимали участие доктор исторических наук, директор научного центра гуманитарных исследований «Евразия» Зиябек Кабульдинов, кандидат исторических наук, этнограф Сулушаш Курманова, PhD-докторант Евразийского национального университета Еркин Рахметуллин и автор этих строк в качестве руководителя экспедиции.
Что касается cамого фотодокумента и особенно короткой записи под ним, то здесь имеется явное несоответствие либо с местом нахождения, либо с датой. Ведь судя по архивным материалам, а также личным воспоминаниям лидера движения «Алаш», в павлодарскую тюрьму он угодил в начале 1906-го, а 30 апреля того же года вышел на свободу в связи с избранием в выборщики в своей Токраунской волости, чтобы вскоре стать депутатом первой Государственной Думы. А в 1908-м он содержался уже в семипалатинской тюрьме.
Так где же Букейхан был запечатлен для истории? Попытаемся разобраться в этом, опираясь исключительно на первоисточники. А сначала вкратце вспомним его тюремную эпопею, каждый этап которой имеет поучительную историю и, самое главное, показывает подлинное лицо казахского национального лидера, скрытые, но поистине благородные черты его характера, глубину и масштаб его личности как политического деятеля, неутомимого борца за свободу и независимость своего угнетенного народа, подлинного лидера нации, готового в критический час пожертвовать личной свободой, благополучием, собственной жизнью.
На протяжении всей своей научно-публицистической и общественно-политической деятельности как при царизме, так и при большевистской «диктатуре пролетариата», Букейхан подвергался различным гонениям. В период с 1896 по 1917 годы он трижды побывал в царских тюрьмах (Омск, Павлодар, Семипалатинск). Позже, в 1919-м, подвергся аресту вместе со всей делегацией правительства «Алаш-Орды» по указу «верховного правителя» адмирала Колчака (снова Омск). Это в своих показаниях следователю ОГПУ-НКВД в ноябре 1930 года утверждал Алимхан Ермекулы (Ермеков), бывший заместитель Букейхана: «Член Алаш-Орды Акпаев был приговорен к смертной казни «за сокрытие оружия с целью подготовки большевистского переворота». Арест постиг и самого председателя Алаш-Орды Букейхана [в ориг. «Бокейханов»] в Омске во время его переговоров». В советский период лидер «Алаша» трижды «погостил» в застенках НКВД в Каркаралы и Оренбурге (в 1922-м), дважды – в московской душегубке «Бутырке» (в 1926-м и 1937-м) [фото №5].
Пламенный публицист
По свидетельству Сергея Швецова, Алихан впервые угодил в царские застенки примерно в 1896-1897 годах, будучи «единственно ярким» политическим обозревателем омской газеты «Степной край». В своих воспоминаниях, опубликованных в 1930-м в журнале «Северная Азия», он утверждал, что за публикацию антиправительственного материала полиция арестовала и поместила в острог всю редакцию, но ненадолго. Сам Алихан о своем первом арестантском опыте нигде не упоминал. Два последующих ареста были неразрывно связаны с революционными событиями 1905-1907 годов в России и ролью его самого в них. Так, в статье, опубликованной в редактируемой им же омской газете «Иртыш» в 1906-м, он писал: «Высочайший указ 18 февраля 1905 года… всколыхнул всю казахскую (в ориг. «киргизскую») степь, стонавшую под необъяснимым произволом обрусительной политики и ее безграмотных исполнителей из недоучившихся юнкеров, семинаристов, психопатов и алкоголиков, словом, «ташкентцев приготовительного класса», оставивших Россию из-за вкусной баранины казахской степи».
Здесь необходимо дополнить слова Алихана Букейхана важным историческим фактом. Именно в Казахстане, превращенном в колонию (это было грубым и односторонним нарушением Россией условий соглашений 1731, 1781 и 1824 гг. о добровольном присоединении казахских жузов к русской империи), добивались головокружительной карьеры и сказочно богатели наместники русского царя. Вот что писал о них в одной из своих статей Букейхан: «Наш край мирный, терпению его мог бы позавидовать даже сам доблестный герой русско-японской войны Куропаткин, не считая генералов Сухотина (генерал-губернатор Степного края 1901-1906 гг.), Романова (военный губернатор Акмолинской области в 1903-1906 гг.) и Галкина (военный губернатор Семипалатинской области в 1903-1908 гг.), которые «царствуют» в Казахской степи. 26 крестьянских и уездных начальников представляют собой как бы сволочное место, куда вся Россия бросает, кто в нем забракован борьбой за существование... Эти господа поступают с казахами, как каждому бог на душу положит, кто порет казахов розгами, что запрещено законом («О закон, где ты?»), кто дерется с казахами, которые не остаются в долгах, хотя это редко, кто... не принимает от казахов прошения не при языке, кто не распечатывает казахские прошения, подаваемые по почте, так как личная подача сопряжена руганью и выталкиванием просителя, кто пользуясь бесплатным продовольствием от казахских управителей (волостной старшины), показывает вид, что он на это не обращает внимание и т.д.».
Вслед за обнародованием в конце 1905 года «Манифеста 17 октября», который предоставил всем народам колониальной империи политические права и свободы, а также объявил созыв Государственной думы, в омской газете «Степной край» Алихан выступил с громкой статьей «Все тайное станет явным». В ней были такие строки: «Не умножайте свои преступления, могильщики приказного строя. Ваши дни сочтены. С вами мы рассчитаемся в русском представительном собрании [Госдуме]!». Во второй же статье, вышедшей чуть позднее в «Семипалатинском листке», он уже открыто пригрозил колониально-карательным властям предстоящим созывом Госдумы: «Лживые доносчики, слепые насильники, помните... завтра же настанет день разоблачения и вашей гнусной лжи. Вы предстанете перед нелицеприятным судом свободной России... Не спешите платить местью казахскому народу за его добро. Встаньте, палачи, идет независимый суд свободной России!».
Поводом для данной статьи послужил ложный донос Каркаралинского уездного начальника некоего Оссовского о том, что якобы в городе Каркаралы намечается бунт степных казахов. Это грозило ближайшим соратникам Букейхана - Жакыпу Акбайулы (Якуб мурза Акпаев), Ахмету Байтурсынулы и другим - арестом и ссылкой из родных степей. Ради их спасения он также отправил несколько срочных телеграмм в Санкт-Петербург, в адрес «совета рабочих, комитета союза союзов и бюро съезда земских и городских деятелей», а также опубликовал статьи в нескольких столичных газетах – «на судъ борющейся и обновляющейся Россіи». В отместку генерал-губернатор добился введения военного положения во «вверенном ему Степном крае». В последующей статье под названием «Дзянь-дзюны Казахской (в ориг. «Киргизской») степи» лидер казахов с горечью отмечал: «И вот для такого идеально-мирного Казахского края... генерал Сухотин выхлопотал военное положение».
Из тюрьмы - в государственную думу
В 1906-м популярный казахский поэт-бунтарь Машхур-Жусуп Копейулы (Копеев) сочинил стихи, которые вошли в поэтический сборник, изданный в Казани. Они вызвали отрицательную реакцию со стороны колониальной власти. Одна строфа этого стихотворения была обнаружена в деле жандармского губернского управления в архиве Казани, причем в переводе на русский язык. Сразу оговорюсь: перевод не идеален. Видимо, он принадлежит человеку, немного знающему казахский, но явно не поэту. И все же основной посыл текста вполне понятен:
Муж, который говорит, что зажжет светильник для нации,
Точно пророк достохвальный ходатай,
Имя [которому] - А Л И Х А Н.
Если собрать все буквы [воедино],
То получится имя сокола, известного нации - А Л И Х А Н!
А вскоре в
тайной переписке Омского жандармского управления с департаментом полиции МВД
России в С.-Петербурге Алихан Букейхан уже фигурировал как «главный
руководитель всего религиозно-политического движения казахского населения в
Степном крае». За этой перепиской последовали вторичный его арест и изоляция в
павлодарской тюрьме без соответствующего постановления суда, а лишь на
основании неких «агентурных сведений». Подобному произволу колониальной
администрации Алихан Букейхан противостоял исключительно в правовом поле,
апеллируя лишь к «Манифесту 17 октября». Более того, находясь под арестом, он
отказывается от побега.
«Меня арестовали на пути из Павлодара в Семипалатинск, в поселке Ямышевском,
8-го января... (1906 года) - писал он в своем очерке «Выборы в Степном крае»
десять лет спустя. - Меня поместили в тюрьме в лучшей камере, находившейся на
первом этаже с двумя большими окнами, с большой русской печью... Моя паспортная
книжка, которую потом успело потерять омское жандармское управление, все мои
бумаги, книги, бывшие при мне, были отобраны. Я страдал от безделия и
одиночества и старался убить время гимнастикой».
В статье «Какитай» (газета «Казах», № 105, 18 февраля 1915-го) Алихан Букейхан рассказывает о том, как до и после его ареста друзья из Семипалатинска, Павлодара и даже жители казачьего поселка Ямышевский предлагали ему побег. Но он, к их немалому удивлению, решительно отказался от этой затеи, заявив: «Пусть я один посижу в тюрьме, чем пострадает народ от карательного отряда из-за моего побега!» А в статье «Дзянь-дзюны Казахской степи», Букейхан объясняет одну из причин своего ареста: «Мой арест носит характер личной мести со стороны генерала Сухотина, не раз послужившего благодарным материалом для моих корреспонденций в дни свободы, когда предлагал отдать его под суд за нарушения 1 пункта манифеста 17 октября».
Но была и другая причина ареста, куда более важная, о чем лидер Казахского края вскользь упомянул в этой же статье: «Затем я намечен казахами кандидатом в Государственную Думу».
Об этом свидетельствует и письмо начальника Омского жандармского управления от 10 апреля 1906 года: «В силу отсутствия возможности до настоящего времени удостоверить агентурные указания на безусловную принадлежность его к преступному сообществу свидетельскими показаниями, предъявить ему, Букейханову, какое-либо обвинение с юридической точки зрения не представилось возможным. О таком положении дела о Букейханове мной доложено Командующему Войсками Сибирского Военного Округа [он же генерал-губернатор Степного края Николай Сухотин - прим. авт.], продлившего, независимо от хода означенного дела, своей властью срок содержания Букейханова под стражей до трех месяцев, и в виду крайней конспиративности последнего и упорного его желания оказать влияние и принять возможное активное участие в проведении вопросов в Государственной Думе, Командующий Войсками изъявил желание в том случае, если дело о Букейханове будет прекращено Прокурорским надзором в порядке 1035 ст. Уст. Угол. Суд., дать этому делу направление в административном порядке, с безусловной высылкой Букейханова из пределов Степного края, так как по общему мнению, не исключая лиц Прокурорского надзора, Букейханов представляется безусловно опасным, но умным и ловким агитатором.
К изложенному присовокупляю, что по приказанию Командующего Войсками Сибирского Военного Округа Букейханов будет переведен для содержания под стражей, впредь до окончательного выяснения его дела, из Павлодарской в Омскую тюрьму. Полковник (подпись неразборчива)».
Из письма Алихана, адресованного Александру Колюбакину в С.-Петербург, выясняется, что он к тому же должен был прибыть на съезд Конституционно-демократической (ка-де, или кадетской) партии, намеченный на начало января 1906-го. Однако, как отмечается в этом письме: «Я вместо съезда ка-де попал в тюрьму, как кандидат в Государственную Думу». В то же время Алихан был уверен в том, что, несмотря на все потуги властей, непременно станет депутатом, о чем он намекнул в письме: «Встретимся в Государственной Думе».
Кстати, это тайное письмо и приложенная к нему статья «Дзянь-дзюны Казахской степи» имеют занятную историю. Статья была написана в павлодарской тюрьме, ее Алихан планировал опубликовать в одной из петербургских газет и потому переправил Колюбакину, одному из основателей и лидеров кадетской партии. Вот цитата: «Из прилагаемого 14-страничного письма, которое прошу напечатать в «Нашей жизни» (петербургская либеральная газета) или другой такой газете, увидите мои злоключения". Однако письмо попало в руки царской охранки и спустя более чем сто лет было обнаружено известным историком Болатбеком Насеновым в военно-историческом архиве России в г. Москве.
«В тюрьме меня держали совершенно изолированно от других арестантов, - рассказывает Алихан Букейхан уже в своем очерке «Выборы в Степном крае». – На прогулку, полчаса в день, я выходил один». Телеграммы с требованием «следствия и суда», отправленные им из павлодарской тюрьмы премьер-министру Сергею Витте, министру юстиции Михаилу Акимову и другим, остались без ответа. Следовательно, у него не было ни малейшей возможности сфотографироваться.
15 апреля 1906-го, как и отмечалось в рапорте Омского жандармского управления, лидер «Алаш» был переведен из Павлодара в омскую тюрьму, откуда, по тайному замыслу властей, должен был последовать в ссылку по так называемому «административному порядку», т.е. по распоряжению степного генерал-губернатора. Но замысел провалился: 30 апреля Алихан вышел на свободу в связи с избранием в выборщики в родной Токраунской волости, а в конце июня он единогласно был избран депутатом Государственной думы І созыва от Семипалатинской области.
Пришел в тюрьму добровольно…
А вот в другой тюрьме, семипалатинской, у Алихана было больше свободы, и там он, скорее всего, имел возможность если не пригласить профессионального фотографа, то уж точно друзей с фотоаппаратом, да еще каждый день в течение восьми месяцев пить кумыс и питаться свежим бараньим мясом вместо тюремной баланды. И вообще эпопея его пребывания в этой тюрьме стоит того, чтобы остановиться на ней подробнее.
В декабре 1907-го он уже в статусе бывшего депутата І-й Государственной Думы решением Особого присутствия санкт-петербургской судебной палаты был осужден к трем месяцам тюремного заключения и лишен избирательных прав за подписание и распространение «Выборгского воззвания». Хотя, и это важно подчеркнуть, своих избирательных прав казахский лидер, как и все его соотечественники, был лишен еще полгода назад - новый избирательный закон, более известный как «третьеиюньский переворот», разработанный премьер-министром Петром Столыпиным и обнародованный в день роспуска Государственной думы ІІ созыва, 3 июня 1907 года, лишил 5-миллионный казахский народ парламентско-думской трибуны. Тем самым колониальная империя получила возможность распоряжаться исконными казахскими землями по своему усмотрению, иначе говоря – осуществить «столыпинскую земельную реформу» за счет казахской земли.
«Третьеиюньский закон» Алихан считал своим личным поражением и поэтому всю ответственность за это принял на себя. Для отбытия наказания, а также подчиняясь воле своей партии, он летом 1908-го добровольно явился в Семипалатинск, где, правда, задержался на целых три месяца в ожидании заключения в тюрьму.
Здесь стоит особо подчеркнуть, что своим бескорыстным служением интересам народа, беспрекословным соблюдением партийной дисциплины Алихан Букейхан может служить примером для современных политиков и общественных деятелей. Еще одним ярким тому свидетельством является тот факт, что в январе 1907-го он добровольно отказался баллотироваться в депутаты Государственной Думы ІІ созыва, хотя был абсолютно уверен в своем успехе, поскольку годом раньше был избран в российский парламент, набрав 175 голосов выборщиков из 176. А 176-й голос принадлежал ему самому как выборщику от родной Токраунской волости. В «Открытом письме казахам Семипалатинской области», опубликованном в омской газете «Голос степи» (№ 7, 13 января 1907-го), он объяснил свой отказ двумя вескими причинами: «Дело в том, что вторичное избрание, в чем я не сомневаюсь, поведет со стороны правительства к кассации выборов и помешает представителю казахов от Семипалатинской области своевременно явиться на сессию Государственной Думы. В конце октября 1906 года партия «Народной свободы», к которой примыкают все русские мусульмане и членом которой состою я, постановила, чтобы бывшие члены Государственной Думы из партии «Народной свободы», лишенные, за подписание и распространение «выборгского воззвания», своих избирательных прав, не выставляли вторично свою кандидатуру в члены Государственной Думы, так как это, при массовом повторном избрании бывших членов Государственной Думы, подписавших «выборгское воззвание», поведет к неизбежной кассации этих выборов со стороны правительственной власти и может помешать своевременному созыву Государственной Думы».
Добровольно явившись в семипалатинскую тюрьму по вердикту суда и воле своей партии, Алихан Букейхан, судя по фотодокументу и по рукописным воспоминаниям Смахана торе Букейхана, его родного младшего брата, явно «не страдал от безделия и одиночества». Видимо, высокий статус арестанта, пусть даже экс-депутата Госдумы, не позволил колониальным властям изолировать его в одиночной камере, как в Павлодаре и Омске. В тюрьме его каждый день посещали и подолгу общались с ним, помимо родных и близких, друзья и единомышленники по движению «Алаш» – Тураул (Турагул, Тураш), Шакарим, Какитай – сын и два племянника Абая, и многие другие. Более того, известный в казахских степях бай-предприниматель, меценат Медеу Оразбайулы из рода Тобыкты, решив, что Алихан – «нужный казахам человек», распорядился поставить недалеко от тюрьмы, в местечке Шагыл, юрту, где держали десять кобылиц с жеребятами и каждый день резали годовалого барана. И лидер «Алаш», по утверждению его друзей, «приболевший» в тюремных условиях, каждый день получал суточную порцию свежего кумыса и свежесваренную молодую баранину.
Семипалатинский этап «тюремной эпопеи» приоткрывает еще одну малоизвестную, если не сказать абсолютно неизвестную, страницу многогранной деятельности казахского национального лидера, в частности, его роль учителя и наставника нового поколения борцов за свободу и независимость.
Учитель, перед именем твоим…
Здесь нужно сказать, что Алихан Букейхан, помимо прочей деятельности, имел достаточно результативный педагогический опыт – в 1895-1897 годах он работал преподавателем математики в омской низшей лесной школе, предназначенной для казахских детей, а также вплоть до 1906-1908 гг. состоял в обществе «вспомоществования учебным заведениям» в Омске, был членом его ревизионной комиссии. Но, похоже, он не оставлял без внимания и заботы учащихся гимназий, учительских семинариев и других учебных заведений всего Степного края – Павлодара, Каркаралинска, Семипалатинска, а также студентов-казахов, обучавшихся в С.-Петербурге, Москве, Казани и других городах империи. А учащиеся, студенты и в целом казахская молодежь видели в нем лидера нации и сами тянулись к нему. Например, вот что заявил Халел Габбасулы в своих показаниях, данных следователю ОГПУ14 ноября 1928-го: «В революционном движении я начал участвовать с 5 класса гимназии в 1905 году.
В Семипалатинской гимназии существовал революционный кружок... кружком руководил Досмагамбетов. Кружок помогал политическим ссыльным. Выпускал чисто политическую литературу и даже несколько раз выпускал для казахского населения воззвания о том, чтобы казахи держались за свою казахскую землю, боролись с чиновниками, которые продались за свои должностные мундиры и предали интересы нации... В этом же году (1908) я впервые встретился с Букейханом (в ориг. «Бокейханов»), который прибыл в Семипалатинск для отбывания тюремного заключения за участие в сборе подписей Выборгского воззвания. Я пошел к нему по собственной инициативе. Когда он освободился из тюрьмы, учащиеся пошли к нему. Он был недоволен нашей неподготовленностью, он предлагал нам читать политическую литературу. Следующая моя встреча с Букейханом состоялась в 1912 году. Он был тогда в Петрограде, вызвал туда Акбаева. Я тогда был студентом, Акбаев был в Москве. Я с ним поехал. Букейхан подготавливал почву для предъявления правительству запроса в Госдуму об отмене закона о невызове от казахского населения народного представительства в Госдуму. Студентам Букейхан поручал в Петрограде подбор материалов, систематизацию для обоснования запроса. Одним мигом можно назвать мой длительный период моей совместной работы с Букейханом».
В дополнение к этим свидетельствам необходимо подчеркнуть, что Алихан Букейхан воспитывал молодых соратников и единомышленников по движению "Алаш" также личным примером. Он прививал им искреннюю любовь к своему народу, его самобытной культуре, языку, пробуждал в них национальное самосознание, чувство преданности и верности идеалам и целям национально-освободительного движения. По всей вероятности, он был неплохим педагогом и наставником, который к тому же умел доверять своим ученикам ответственные задачи общенационального масштаба, если тот же Халел Габбасулы пять лет спустя стал одним из заместителей Алихана в бытность его главой автономии «Алаш» в 1917-1920 годах. Другой его заместитель, Алимхан Ермекулы (Ермеков), член правительства «Алаш-Орды» и Казахской АССР, первый казахский профессор математики, в своих письменных показаниях от 27 октября 1931 года выразился еще более определенно: «Считаю по праву его своим учителем».
Это был тот самый Алимхан Ермекулы, который в 1920 году во время переговоров с
вождями Советской власти в Кремле по вопросу об определении границ Казахстана и
России отстоял перед председателем Совнаркома Владимиром Лениным территорию
Гурьевской (Атырауской) области, ныне нефтегазового клондайка нашей республики.
Среди других учеников лидера «Алаша», помимо Ахмета
Байтурсынулы (Байтурсунов), Жакыпа Акбайулы (Якуб Акпаев), Миржакыпа Дулатулы (Мирякуб Дулатов),
Раимжана Марсекулы (Марсеков), Айдархана Турлыбайулы (Турлыбаев), Мыргазы
Ерболулы (Испулов), Елдеса Омарулы (Омаров) и многих других, ставших видными
общественными и государственными деятелями, стоит упомянуть и Мустафу Шокая –
одного из основателей Туркестанского мухтариата (Кокандской автономии).
Кстати, Алихан Букейхан провел в семипалатинской тюрьме не три месяца, как того требовало постановление санкт-петербургской судебной палаты, а целых восемь, о чем свидетельствует в своих воспоминаниях тот же Смахан торе. Он также утверждал, что благодаря усилиям друзей и соратников эти восемь месяцев для Алихана прошли как восемь дней.
Однако затем казахского национального лидера ожидала первая политическая ссылка в далекую Самару, откуда он вернется в родные степи лишь после Февральской революции 1917 года, чтобы воссоздать и возглавить современное демократическое казахское государство «Алаш», которому в декабре текущего года исполняется 97 лет.
Султан Хан Аккулы,
директор НИИ «Алаш» при ЕНУ им. Л.Н. Гумилева
Статьи по теме: Как лидер казахов остановил строительство железной дороги Омск-Ташкент
