В прошлой части портал Qazaqstan Tarihy рассказал о результатах четырехлетнего существования тонкорунного овцеводства в казахской степи, столь детально освещенного на страницах сборника «Материалы по экономическому обследованию районов Сибирской железной дороги». В целом, можно предположить, что, несмотря на краткий период исследования, в Казахстане тонкорунное овцеводство нашло для себя благоприятную почву. Во второй части материала, посвященного истории тонкорунного овцеводства в Казахстане, портал Qazaqstan Tarihy расскажет об успехах южных овцеводов и личных наблюдениях каркаралинского уездного ветеринарного врача Вацлава Бенькевича
Летом 1904 года автору статьи о тонкорунном овцеводстве, опубликованной в газете «Сибирский вопрос» (1907), Вацлаву Бенькевичу посчастливилось попутешествовать по Семипалатинской области. По его словам, в том путешествии он встретил отару тонкорунных овец и несколько голов серого украинского крупного рогатого скота, направлявшегося после зимовки около Атбасара на Бельагач:
«…Овцы и скот имели очень истощенный вид, с отарой шел довольно солидный воз, нагруженный кожами, снятыми с павших по дороге овец, чабаны на все вопросы угрюмо отмалчивались, но было очевидно, что переход по степи скверно действовал на мериносов…»
Годом позже на сибирской железной дороге и на пароходах по реке Иртыш он встречал многих овцеводов из области Войска Донского и Кубанской области. Одни ехали искать для себя земли в степи, другие ехали прямо на арендованные в Бельагаче земли. Эти переселенцы относились к состоятельным слоям крестьян-малороссов. О них автор говорил как об энергичном и предприимчивом народе скудно осведомленного с теорией ведения рационального скотоводства. Они, по словам автора, отличались удивительной недоверчивостью и верили в скрещивание, не считаясь ни с климатом, ни с породами. Этих переселенцев, которые производили на Бенькевича впечатление «новых завоевателей степи, уверенных в своем высокопривилегированном положении по отношению к туземцам», называл «культуртрегерами»:
«Любопытно наблюдать такого «культуртрегера», расспрашивающего у окружающих о природе степей, условиях ведения хозяйства и т.д. Степняки дают ответы тожественные, но после целого разговора «культуртрегер» обыкновенно заявляет категорически, что говорят все не то, потому что… кум, проживший целый год в степи, написал ему иначе...»
К слову, автор считал, что переселенцы не сумеют сойтись с местным населением в этом вопросе: «…здесь в близком будущем чувствуется глубокая рознь…».
Другой общей чертой для переселенцев в этом вопросе было то, что они верили, что с их появлением степное скотоводство качественно поменяется и начнет развиваться. Уверенность в этом породило ошибочное мнение, что рациональное скотоводство есть скрещивание и разведение улучшенных пород скота, а не «знание, требовавшее вдумчивой работы целыми годами, при уместном оперировании объектами, строго сообразуясь с естественными условиями каждой местности».
Как известно, тонкорунное овцеводство в степях привлекло внимание очень многих лиц и вызвало преимущественно оптимистические взгляды на его будущее и надежды на его плодотворность для края. Но с появлением переселенцев-овцеводов в степи, имевшей очень ценные отлично приноровленные к местным условиям породы скота, возникла опасность бессистемного «облагораживания» казахского скота, отчего спасало лишь чутье местных скотоводов-казахов.
Заинтересованные овцеводы, на основании четырехлетнего опыта и исходя из соображения, что развитие мериносов в России было затруднительным, пришли к выводу, который был зафиксирован на страницах сборника «Материалы по экономическому обследованию районов Сибирской железной дороги»:
«Все это заставляет овцеводов смотреть на будущее тонкорунного овцеводства весьма радужно, так как здесь они находят все условия, при которых дело может получить широкое распространение. Некоторые из них настолько увлекаются, что говорят, что тонкорунное овцеводство ждет в Западной Сибири беспредельное развитие»
Подобные выводы можно найти и в других статьях периодической печати Сибири. К примеру, в №11 и №12 газеты «Сибирский вестник» была опубликована статья «К вопросу о тонкорунном овцеводстве в Степном крае»:
«Если опыт вблизи Омска увенчался успехом, то нет сомнения, что более мягкая и менее продолжительная зима местностей к югу от 49-ой параллели, где, по моему мнению, должен быть центр тонкорунного овцеводства, окажется более благоприятной, чем суровая, с 30-40 градусами мороза зима, нашей широты»
Относительно формы ведения хозяйства, в целях ознакомления населения, а затем развития среди него разведения мериносов, автор находит, что это «лучше сделает крупное капиталистическое хозяйство». Автор этой статьи считал, что овцеводам следовало бы входить в соглашение с казахскими земельно-родовыми группами и вместе с ними вести кочевое хозяйство, ибо «только при кочевом хозяйстве можно использовать всю территорию, занятую киргизами». Говоря о нуждах казахов, автор упоминал, что «для них такая постановка овцеводства имела бы громадное значение, так как позволила бы без затрат на приобретение тонкорунных овец... убедиться в значительном преимуществе их шерсти сравнительно с грубой шерстью своей овцы, а затем то ли путем покупки приплода образовать свое тонкорунное стадо, то ли путем скрещивания улучшить свои стада».
Редакция сборника «Материалы по экономическому обследованию районов Сибирской железной дороги» отчасти согласилась с вышеприведенными мерами, однако выступало против капиталистического хозяйства. Вместе с тем она предполагала, что делу распространения среди казахов тонкорунного овцеводства могло бы быть достигнуто через приобретение самими казахами тонкорунных овец и скрещивание их с местной мясной породой для выработки смешанного типа овцы - мясной и в то же время обладающей хорошим руном.
С другой стороны, редакция высказала и опасение:
«Есть однако мнение, что улучшение киргизской овцы кровью культурной, при нынешних формах киргизского экстенсивного скотоводства, может повести к порче дорогой по своей выносливости, неприхотливости и разной продуктивности киргизской овцы»
Это опасение во многом основано на мнении Алихана Букейханова, написавшего очень обстоятельную и ценную монографию о казахском скотоводстве в Степном крае, основанную на личном изучении и трудах многочисленных экспедиций по исследованию степей. Его мнение, к слову, разделял ветеринарный инспектор Тургайской области Добросмыслов, изложивший свои сомнения в труде «Скотоводство в Тургайской области».
Сторону этих двух авторов занимал и Вацлав Белькевич. Об этом свидетельствовала его статья в газете «Сибирская Жизнь», где приводилась мысль, что тонкорунное овцеводство в степях нежелательно и не может иметь блестящего будущего. Там было сказано, что занятие тонкорунным овцеводством доступно лишь крупным сравнительно, капиталистическим хозяйствам, которые стеснят лишь местных скотоводов и население и не принесут никакой пользы местному существующему скотоводству. В конце было выражено основанное на наблюдениях над шерстью казахского скота личное предположение Белькевича, что в степном континентальном климате, отличающемся сухостью, шерсть мериносов может погрубеть.
На начало 1907 года, на основании непродолжительного четырехлетнего опыта, было известно, что тонкорунное овцеводство могло осуществляться в степи и что овцеводы были довольны результатами своих начинаний. Однако перед исследователями стояли куда более важные вопросы: как широко и в каком районе степей может развиваться эта отрасль хозяйства, в какой форме и вместе с тем может ли вообще тонкорунное овцеводство распространиться среди местного населения, в виде ли разведения мериносов или скрещивания с ними казахской овцы.
Тонкорунные овцы уже много лет кормились сеном зимой и привыкли к теплым помещениям. Отчего оставались сомнения сумеют ли они приспособиться к зимней тебеневке. Это приводило к заключению, что разведение мериносов в степях может иметь место лишь там, где имеются луга или можно косить ковыль и не кочевать зимой. Кроме этого, тонкорунная овца ради хорошего качества шерсти нуждалась в постоянном хорошем кормлении и содержании, что при кочевом скотоводстве очень часто было недостижимым. Обычная киргизская овца, которой позволял в значительной степени переносить зиму запас жира, накопленный за лето (курдюк), после плохой зимы давала плохую шерсть.
Степной край был богат лугами с высоким ковылем, преимущественно на равнинах северной его части. Однако, чем дальше на юг, по мере появления гор, тем меньше лугов, тем ковыль меньше, и дело доходило до того, именно приблизительно южнее 49 параллели, что встречалось не только полное отсутствие сенокосов, но и отсутствие ковыля. Белькевич писал, что это была уже убогая растительностью полынная степь, постепенно переходящая в бедный водой и растительностью прибалхашский район и огромную Голодную степь:
«Там, на дальнем юге, вследствие скудости кормов, правда, зато питательных, киргизы во многих местах, вынуждены всю зиму кочевать, при чем снег является водопоем для привычного скота. Недостаток кормов и глубокие снега нередко заставляют киргиз Каркаралинского уезда перекочевывать зимой с северного берега озера Балхаш на южный, в Семиречье. Ранней весной, пока снег не стаял окончательно, киргизы, торопятся со скотом на север, потому что там летом не будет ни воды, ни корма.
Зима же в этом районе (южнее 49 параллели) далеко не отличается мягкостью, и продолжительность сравнительно немногим меньше чем на севере (только на р. Чу к концу марта уже могут приступать к посевам). Кроме того, зачастую выпадают там глубокие снега, как, например, зимой 1902-1903 годов»
Вацлав Белькевич также сомневался в возможности тонкорунного овцеводства стать народным достоянием. Он писал, что опыт Западной Европы, Царства Польского и юга Российской империи подтверждал, что развивать тонкорунное овцеводство удавалось лишь в крупных хозяйствах, имеющих возможность обеспечить хороший корм, надлежащее помещение и специальный уход. Для малого хозяйства меринос считался обременительным. Все это давало право утверждать, что и в казахской степи овца-меринос могла быть объектом только капиталистического хозяйства, обращавшего внимание лишь на шерсть.
Между тем, Белькевич считал благими, но непрактичными мечты о том, что казахи начнут сами разводить тонкорунных овец или скрещивать с ними. Дело в том, что казахская овца, веками, путем прекрасного подбора, слишком хорошо приспособилась к местным условиям и настолько хорошо удовлетворяла целой массе потребностей казахского кочевого хозяйства, что было немыслимо заменить ее другой, в особенности с такой односторонней утилизацией, как меринос. Казахское хозяйство и его овцы представляли гармоническое целое.
Алихан Букейханов в своих работах, посвященных казахскому животноводству, отмечал, что тонкорунная овца давала собственно только шерсть, не считая посредственного мяса (живой вес около 3-4 пудов), мало сала. Кроме того, ради хорошего качества шерсти тонкорунную овцу не следовало доить. Казахская овца, со своей стороны, не требовала хороших пастбищ и водопоев и могла отлично переходить по степи тысячи верст, не страшась осенью даже голодной степи, а запас сала, нагуливаемый летом, позволял ей бороться с зимними невзгодами.
Казахская овца в значительной степени кормила, одевала, давала материал для сооружения юрты, доставляла значительное количество топлива своему хозяину и, кроме того, являлась объектом сбыта.
По подсчетам экспедиций 1903-1904 годов, в казахском хозяйстве потребление мяса на душу в год равно в среднем составляло 6,24 пудов, хлеба - 9,83 пудов, и молока, которым питаются около 3/4 года, - 37,06 ведра. Букейханов, говорил, что овцы, составлявшие в общем 18,21% казахского стада, давало до 1/3 потребляемого в год кочевниками мяса и сала и до 1/4 молока.
Мясо и сало казахской овцы было высокого качества, а убойный вес был значительным, что всегда обеспечивало этому виду скота широкий сбыт по постоянно растущим ценам (4-5 руб. за годовалого барана). Шерсть весенней стрижки, «джебага», почти вся шла на продажу (4 руб. за пуд) за исключением части, шедшей на приготовление одеял, одежды и веревок. Осенняя стрижка (9 руб. за пуд) шла преимущественно на кошму, большая часть которой служила для устройства юрт, шла на потники под седла или на постель. Овчины и мерлушки шли частью на приготовление зимней одежды, частью сбывались. Сало служило приправой к кушаньям. На нем приготовлялись баурсаки. Из молока приготовлялся айран и курт.
Баран в степи был меновой единицей. Бараны весной и летом шли на обязательное у казахов угощение гостей. Чем беднее хозяйство, тем больше обращается внимание на разведение овец, которым после лошадей казах придавал наибольшее значение. Конечно, всем этим требованиям тонкорунная овца удовлетворить не могла, точно также удовлетворить их не могли и метисы с казахской овцой. Оставался еще вопрос о доходности. Годовалый казахский баран продавался на рынке за 4-5 рублей, и уже это одно свидетельствовал о его выгодности. Мясо в городах продавалось от 2 рублей 40 копеек до 2 рублей 80 копеек за пуд, сало 6-8 рублей за пуд. Годовой же расход на содержание казахской овцы равнялся, по Букейханову, всего 29 копеек.
В среднем, казахская овца давала доход от весенней стрижки (4 фута) - 40 копеек, от осенней (2 ф.) -46 коп., итого 86 коп. Кроме этого, дойные овцы за лето давали по 4 ведра молока (маток в стаде около 1/3) по 35 коп. - 1 р. 40 к., итого матка давала в год валового доходу 2 р. 26 к., а чистого 1 р. 97 к. Мериносы же давали валового доходу от 2 руб. 20 коп. до 3 р. 30 к., при расходе в 94 к. на голову, что давало чистой выгоды от 1 p. 16 до 2 р. 36 к.
После этого подсчета Вацлав Белькевич отмечал, что доходность тонкорунной овцы была не настолько заманчива, чтобы казахи могли найти для себя расчет в разведении этой породы. В конце своих размышлений он пришел к весьма краткому, но объемному ответу на вопрос «Стоит ли казахам разводить тонкорунных овец?». И вердикт был таков: «От добра - добра не ищут».
