Изучение земельных отношений, земельной собственности у казахов приобретает особую актуальность в связи с изучением «белых пятен» в истории народа, в том числе об основных средствах производства у кочевых народов. Определение сущности и характера общественного строя казахского народа в XVIII в. невозможно без глубокого и всестороннего изучения проблемы феодальных земельных отношений. Тем не менее, работы, специально посвященные этой проблеме, почти отсутствуют.
Прежде всего, следует установить границы кочевий казахов в XVII в., чтобы затем проследить, какие изменения произошли в отношении их кочевий и чем они были вызваны. Курбангали Халид еще в начале ХХ века дает этимологию слова «Арка», исконной территории на которой кочевали казахи.
«Арқа» деп жануардың мүшесінің үстіңгі бөлігін айтады, сондай ақ жердің жоғары жерін де «арқа» дейді.
(«Арка» называют верхнюю часть туловища животных, так же называют возвышенную часть земли).
Арқа ұзыннан Алтайдан басталып, батыста Орал тауына дейін, енінен Қара Ертіс басынан Алтай етегімен солтүстікке тура Обь өзені басына дейін созылып, онан батысқа тартылып, «Кушкөл» яғни Чани қөл мен Төгерек көлін басып «Обь» өзені құйылысынан өтіп, Чилба бекінісі (Челябі) алдында Оралға жетеді. Арқаның шығысы мен солтүстігі бір тура сызықпен белгіленген.
(В длину Арка начинается с Алтая и доходит на западе до Уральских гор; в ширину начиная с Черного Иртыша и отрогов Алтая тянется до р. Оби на севере, отсюда на запад проходит через «Кушколь» или оз. Чани, через устье Оби, перед укреплением Чилба (Челяба) доходит до Урала. С востока до запада Арка обозначена одной прямой линией).
Шамамен Арқа ұзынынан 2500 шақырымнан асады. «Оң Арқа», «Сол Арқа» деп ішінара белгілі жер өлшеулері, атаулары бар.
(Приблизительно протяженность Арки в длину свыше 25000 км. Известно деление территории на «правую Арку» и «левую Арку»).
Арқаның ең үлкен өзені - Ертіс. Обь пен Ертіс өзені аралығын «Сол Арқа» деп, Ертістің оңтүстік және батыс жағын «Он Арқа» деп атайды. Сол Арқаның ең атақты суы қалмақша «Биги» орысша «Бииск».
(Самая большая река Арки - Иртыш. Приобье и Прииртышье называют «левая Арка»; южную и западную часть называют «правой Аркой». На левой Арке самая известная вода на калмыцком «Биги», на русском «Бийск»).
Оң Арқада: Омск, Томск, Қызылжар, Көкшетау, Қарқаралы, Баян аула, Ақмола, Қараөткел, Көктерек, Танамешіт, Жайсаң, Бунжун, Шәуешек, Бахта, Мақаншы, Ұржар, Аягөз сияқты елді жерлер де бар.
(На правой Арке есть такие местности, как: Омск, Томск, Кызылжар, Кокшетау, Каркаралы, Баянаул, Акмола, Караоткель, Коктерек, Танамечеть, Зайсан, Бунжун, Шаушек, Бахта, Маканчи, Уржар, Аягуз) [1].
Эти же сведения о расселении казахов подтверждает в своей книге Андреев И.Г. «О древних границах сего народа по прохождению их с места на место, ясно доказать никак не можно. Из исторических же повествований довольно видно, что оные жили между рек Амура и Селенги, а после - вершинах реки Енисея, также Июса и Абакана, и у Черной горы. Здесь же за приличное сочтено, объявить известное, что границы сего народа, со времени взятия Сибири и по совершенном покорении татар от реки Ишима, где ныне город Ишим, на реку Тобол, где город Курган, и на реку ж впадающую Тар, где город Тара. Но в последующие времена, по учреждении и заведении Иртышской линии до крепости Устькаменогорской, отнесены так же и отграничены в 1752 году Новою линиею от Звериноголовской чрез Тарскую, Ишимскую и Тобольскую дистанции на крепость Омскую, то сии киргизы или, по тогдашнему названию, Казачья орда, отошли далее в степи. Тогда киргизы, вышедшие из степей, заняли зюнгорские места, которые были от китайцов отданы Аблай-хану» [2].
П.И. Рычков в «Топографии Оренбургской губернии» так определяет границы кочевий Среднего жуза: «Средняя ж киргиз-кайсацкая орда знатные кочевья имеет в нижеписанных местах, а именно: 1) дальние улусы обыкновенно кочуют по реке Сарысу, которая вышла из Зюнгар и течет близ Туркестана, растоянием от Орской крепости от пятнадцати до двадцати дней конной езды; 2) по вершинам реки Ишима, расстоянием от реки Жилана в левую сторону дней шесть, а от Орской крепости дней пятнадцать» [3].
Родовое деление Среднего жуза в ХIХ веке Левшин определяет так: «Средняя орда разделяется на четыре поколения: I. Поколение аргын. II. Поколение найман. III. Поколение кыпчак. IV. Поколение увак-гирей, составленное, подобно семиродскому, тем же ханом Тявкою (Тевекель - Р.С.) из трех родов» [4 C.290].
Маршруты кочевок определяет таким образом: «аргинское поколение кочует около гор Улук, Боян-ола, Ереймен, Кызыл, Куюча, Мукча; в урочищах Урч-Бурлык, Кыл-Чакты, Уч-Кундан, Бикчентей; по рекам Тургай, Нура, Тобол, Иртыш, Кипчакское поколение - около Исели, Тургая, Чакиака, Убагана, Тобола, Аяти, Муюнлы, Уя; против Троицкого, Увак-кирейское поколение - по рекам Убаган, Ишим, Уй, Тогузак, Иртыш, Исель, Сарысу, и Цу, или Чу; также в песках Ичкунгур; около озера Кечубай-Чаркар и против крепостей - от Степной до Верхо-Уральской; также против Звериноголовской и Пресногорьковской» [4 C.291.]
Неустойчивость границ казахских кочевий обусловливалась различными причинами, в частности сложившейся внешнеполитической обстановкой на северо-восточных и восточных границах Казахстана. В 1684-1687 гг., после разрушения Цеван-Рабтаном Сайрама и других городов в районе Сыр-Дарьи, казахи потеряли лучшие зимовки в этом районе, оказавшись оторванными от торгово-ремесленных центров, лишились богатых пастбищ и в Семиречье, были нарушены маршруты кочевий, уничтожены очаги земледельческой культуры в районе Сыр-Дарьи и Семиречья. Но самым тяжелым последствием было военное вторжение, организованное Цеван-Рабтаном, под предводительством Шуно-Даба весной 1723 г., оно положило начало годам «Великого бедствия» («Актабан-шубрынды»). Это вторжение шло с востока, через горы Каратау в Таласский район. Другое вторжение было устремлено в район р. Чирчик. Джунгары опустошили казахские кочевья по р. Арысь, в предгорьях Алатау и в верховьях р. Боролдай. Эти события заставили казахов спешно откочевать к Ходженту, Самарканду, Хиве и Бухаре. Аргыны бежали от гор Каратау на северо-запад, в Тургайскую область. Многие ушли на Эмбу, к Яику, а также к Ую и Ори.
Захватническая политика царизма была тесно связана с внутренним социально-экономическим развитием России. В ХVIII в. продолжался захват земель, населенных казахами, западных, северных и восточных районов Казахстана и продолжался переход земель к русским помещикам, монастырям и военным казакам. На захваченных у казахов землях возводились линии военных укреплений, строились новые крепости, развивалась хозяйственная жизнь. Царское правительство проводило в Казахстане политику колониального гнета. Население было обложено податью (вносившейся сначала натурой, а затем деньгами), привлекалось к несению пограничной, караванной службы, подвергалось торгово-ростовщической эксплуатации, русификации и насильственному крещению. Политика самодержавного правительства «медленного» вторжения в казахскую землю была завоеванием издали, держанием в торговом подданстве казахов и открывала путь торгово-промышленному движению на Восток. Россия должна была овладеть киргизскими (казахскими) ордами. Казачья колонизация «степи» началась в середине XVIII века и продолжалась до последней четверти XIX столетия, постепенно отняв у киргизов (казахов) более 10 миллионов десятин лучших земель.
Вопрос о территории казахских кочевий занимает определенное место в экономической политике русского правительства. Но решение этого вопроса вначале было почти всецело предоставлено на усмотрение местных пограничных властей. Поэтому, отдельные представители царской администрации проводили различную политику в этом вопросе, в одних случаях требуя неукоснительного исполнения царских указов, в других - нарушая их запреты. Царская администрация, исходя из сложившейся внешнеполитической обстановки на границах Казахстана, допускала возможность «набегов» со стороны казахов. «Киргисцам, кочевать и скота своего лошадей дозволено пасти по ту сторону реки Иртыша по близости крепости, а не на здешней стороне, а по западной реки Иртыша стороне, хотя во близости российских крепостей по нынешним обстоятельствам кочевать, также скот, их лошадей пасти не запрещать, но только с таковыми обявлением, чтоб они ставленных за рекою Иртышем сено отнють не травили. Чего ради в залог постоянства в силу прежних повелений отребовать от каждого улуса аманатов» [5].
Институт «аманатства» имеет давнюю историю и является своеобразным залогом добропорядочных отношений между кочевыми государствами. С другой стороны, «аманат» свидетельствует о существовании вассальных отношений между партнерами, как в приведенном документе. Кроме аманатов было дано прямое указание: «Близ кочующая около реки Иртыша улусы киргиским старшинам приказать подтвердить, дабы с тех улусов никто на здешнюю российскую сторону киргисцы, как своих табунов и скота не перегоняли, и нашими воинскими командами будут пойманы за такою воровской и тайной переезд в силу ЕИВ всемилостивейшей государыни указов имеют быть жестоко штрафованы плетьми» [5].
Если же казахи самовольно переходили Иртыш, то колониальной администрации было дано распоряжение «Пойманные в степи на здешней стороне киргис-кайсаки покуда табуны все за реку Иртыш перегнать не будут, то оных за такое их самовольство при их старшинах приказать высечь плетьми, отдать старшинам с расписками с таким подтверждением, чтоб впредь такого перегону не чинили» [5].
Царская Россия добилась в завоевании казахских земель и устройстве военных крепостей и укрепленных линий огромных успехов. В число завоеванных территорий входили казахские кочевья с большим пространством. Очевидно одно, что царское правительство сначала де-факто и потом де-юре являлось полным хозяином киргизских (казахских) земель.
Для полнокровного существования казахского кочевого хозяйства всегда была необходима обширная естественно-природная территория и незаселенное пространство. Казахи кочевали в течение одного года на огромные расстояния, превращая всю свою жизнь в беспрерывное кочевое передвижение с места на место не потому, что они любили такую вечную «прогулку», а потому, что это было экономической необходимостью, обусловленной спецификой основного средства производства. Переход на исконные земли, на правый берег Иртыша, в Кулундинские степи был вызван экономическими потребностями кочевого хозяйства. Это отмечают и сами чиновники колониальной администрации: «В прошедшую зиму никаким образом невозможно было им, киргисцам, миновать, дабы на степи иней весма глубоки были, и за тем лошади их корму доставать не могли, и весма многое число от бескормилицы и от стужи у них лошадей и скота попадало. И толко те одни лошади спаслис от упадку, кои во внутреннюю росийскую сторону перегоняемы были, а ежели не такая в корму нужда была, то б они табунов своих на западнюю сторону и перегонять не стали» [5].
Этимологию слова «Кулунда» дает Тiлеке Ж.: «ХVIII ғасырдың басында Уәлиханға наразы 15 мың түтін керейлер қоныс аударып, Ертістің Алтай жағын жайлағаннан кейін биелері ерекше көп төлдеп, әр бүтаның түбінен бір-бір құлын бой көтереді. Содан былай бұл құтты дала Құлынды аталыпты. (В начале ХVIII в. от Уали-хана откочевали недовольные им 15 тыс. кибиток кереев и разместились на благоприятных землях за Иртышом, в сторону Алтая, где кобылицы стали приносить особенно много приплода. После этого эту благодатную землю стали называть «Кулунды», что значит имеющий жеребенка).
Бул жөнінде Сегіз Серінің: Сол аймақ иесіз дала аталапты. Барған ел биелері көп құлындап, Сол себеп Құлынды деп аталыпты,- деген өлең жолдары бар. (В связи с этим Сегиз Серы написал следующее: Этот край не имел названия и когда кобылицы пришедшего сюда народа стали приносить много жеребят, эту землю назвали Кулунды)» [6].
Постепенно определился классовый характер земельной политики царизма. Из письма Иман салтана, в котором он просит «для содержания скота зделать прогон в степь далее от Иртыша … приказать наши табуны пропустить на российскую сторону, и командующему дать свое повеление, сумневатца о киргиских жалостях не изволите, потому что при табунах находитца я буду сам». Такие просьбы удовлетворялись колониальной администрацией. Также Андреев И.Г. отмечает, что «в сей крепости (Железинской - Р.С.) повелением командующего генералитета на сибирских линиях в знак удовлетворения знатным киргизским султанам и доброжелательным и присяжным старшинам, кочующим поблизости реки Иртыша, в приласкание перепускано на российскую сторону» [2. 99.].
Колониальной администрации было невыгодно обострять отношения с казахской (феодальной) знатью. Более того во время осложнения внешнеполитической обстановки хану, султанам и старшинам с их семьями разрешалось выезжать в крепости и пользоваться их защитой. Этой возможности были лишены рядовые казахи, хозяева исконной земли. Так разрешался вопрос о кочевьях казахов на «внутренней стороне» до 1756 г. Для этого периода характерно то, что царское правительство, взяв курс на ограничение казахских кочевий, стесняя сначала кочевья на правобережье Иртыша, проявляло непоследовательность в этом вопросе. Лишь в отдельных случаях, когда было выгодно, оно разрешало султанам и старшинам пользоваться землями-зимовками и на правобережье Иртыша. Это объяснялось стремлением царского правительства поддерживать отношения с казахской верхушкой - знатью, а также заинтересованностью в скоте как главном объекте меновой торговли казахов: после массового падежа скота неизбежно сокращалось его поступление на ярмарки. Управление казахами было в полном смысле системою грабежа и запрета.
Попытка урегулировать вопрос о земле для нужд скотоводческого хозяйства казахов Среднего жуза вблизи Иртыша была сделана в последующие годы. Так, царским правительством в 1782 г. сделан шаг, когда был издан именной указ, разрешавший перегонять скот на правобережье Иртыша лишь с согласия хозяев и за плату. Здесь речь идет об аренде земли казахам. И в этом случае рядовые казахи скотоводы были лишены возможности пользоваться пастбищами на правобережье Иртыша, поскольку они в силу своего имущественного положения были не в состоянии арендовать землю. Это было под силу только крупным скотовладельцам: ханам, султанам и старшинам.
Существенным вопросом в изучении земельной политики царского правительства по отношению к Казахстану является вопрос о методах проведения этой политики местной администрацией с активным участием казахской знати. Одним из способов запрещения казахам пользоваться своими землями (пастбищами) на правобережье Иртыша являлось применение военной силы. Так, например, в «Выписке из объяснительной записки комиссии к проекту Положения об управлении в Казахской степи» говорится, что «до введения в степи Сибирского ведомства прочной русской администрации необходимы были особые меры к удержанию киргизов от хищнических набегов, которым подвергались не только прилинейные жители, но и горнозаводские селения за Иртышом. С этой целью командовавший всеми сибирскими линиями генерал-поручик Шпрингер в инструкции, данной комендантам крепостей, от 31 декабря 1765 года, между прочим, определил: «Чтобы киргиз-кайсаки, как сами кочевкою, так и скотские их табуны держались своей стороны и до наших крепостей, ближе десяти. А по крайней мере пяти верст, со взятием от них лучших людей аманатами отнюдь не приближались… Первоначальною целью образования десятиверстной полосы на левом берегу Иртыша было охранение русских поселений от набегов киргизов. Означенное пространство, состоящее из заливных лугов, представляет лучшие места для зимних стойбищ и сенокошения» [5].
В другом источнике прямо указывается на применение военной силы. «Ежели ж они (казахи - Р.С.) пойдут силою, в таком случае велеть войску Сибирскому оных не пропускать и отвращать от того намерения силою и оружием» [5].
Чтобы прекратить перегон казахского скота на внутреннюю сторону, Коллегия иностранных дел в 1747 г. запросила Оренбургскую администрацию: «Не можно ль по обе стороны … на пристойных местах степь выжигать». Считая это «мероприятие» весьма эффективным, Неплюев дал распоряжение «в осеннее время степь везде выжигать до самого Каспийского моря, повсягодно, дабы им, киргиз-кайсакам… конских кормов не было» [5].
Такое выжигание степи действительно производилось. Казахи, которые на время зимы прикочевали к Иртышу, лишались тем самым зимнего подножного корма для скота, последствия бывали те же, что и при джуте - массовая гибель, разорение большого количества аулов. Здесь особенно рельефно выступает реакционная сущность земельной политики Российского самодержавного правительства. Оренбургский губернатор А.Р. Давыдов намеревался ввести телесные наказания для тех казахов, «кои на внутренней стороне при скоте пойманы будут» [7]. И это «намерение» осуществлялось на практике командирами крепостей. Примером этому является документ, «За той их воровской перегон по ордером вашего высокородия его высокородия господина полковника фон Лориха одному старшинскому сыну Мангею Конспаю штраф плетми учинен и с роспискою старшинам отданы» [5].
Но Коллегия иностранных дел предлагала прибегнуть к испытанному методу - выжиганию трав на степной стороне и вытравливанию кормов [7.С.260].
Письменные документы, дошедшие до нас, преимущественно архивные, вскрывают содержание колониальной политики царизма в Казахстане. Казахи в официальных документах выступают как объект колониального угнетения. Но своеобразное положение Средней Орды, официально подчиненной царизму через хана и фактически недоступной непосредственному воздействию царской администрации, заставляло последнюю искать косвенных путей подчинения казахов, используя для этого как внешние политические отношения, так и внутреннюю социальную борьбу в казахском обществе, что вынуждало приглядываться к социальной жизни казахов, и этот интерес нашел приличное отражение в документах [8]. Обычно данные, относящиеся внутренней социальной истории казахов, встречаются вкрапленными в материал по колониальной деятельности царских чиновников. Отсюда понятно, что все, что относится к развитию казахского народа, окрашено в специфические тона великодержавного шовинизма и презрения к зависимому народу.
Фактически материал документов, относящихся к истории казахов, засорен оценками, данными представителями самодержавия, особенно когда речь идет об активных выступлениях казахов. Прежде всего это относится к русским официальным документам. «На почве земельных отношений само царское правительство чинило казахам обиды и насилие систематически, постоянно, более 150 лет подряд», - пишет Т. Седельников, депутат 1-й Государственной думы, прочитавший осенью 1905 г. в Оренбурге публичный доклад на тему: «Борьба за землю в Киргизской степи и колонизационная политика правительства». Лекция, переработанная автором, вышла в 1907 году отдельной книжкой в Санкт-Петербурге [9].
История земельной политики царского правительства, земельной собственности в Казахстане во второй половине XVIII в. в историко-экономической литературе освещена довольно слабо, хотя это, несомненно, один из своеобразных периодов истории казахско-русских отношений. Известны различные затруднения, мешавшие до последнего времени, исследованию вопросов новой истории Казахстана. Здесь необходимо отметить, что даже специалистам - историкам до сих пор чрезвычайно мало известны законодательные материалы, издание законов, официальное делопроизводство высших, центральных и местных учреждений и отчеты генерал-губернаторов, военных губернаторов и вице-губернаторов. Именно в них можно найти необходимые сведения о земельной политике царского правительства в Казахстане.
Историческая наука, ее состояние в Казахстане только с конца 80-х годов XX в. начинает касаться проблемы возникновения органов государственной власти и управления в Казахстане, и пройдет еще немало времени, пока появится беспристрастная и полная, т.е. правдивая, история захвата царским правительством земель у казахов.
С.З. РАЗДЫКОВ,
к.и.н., доцент кафедры «Археология и этнология» Евразийского национального университета им. Л. Гумилева
Список использованной литературы:
1. Қурбанғали Халид. Тауарих хамса (бес тарих). Алматы, «Казахстан», 1992. С.175.
2. Андреев И.Г. Описание Средней орды киргиз-кайсаков. - Алматы: Гылым, 1998. С.280.
3. Рычков И.И. Топография Оренбургской губернии. Оренбург, 1887. С.405.
4. Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких, орд и степей. Алматы, «Санат», 1996.С.656.
5. Материалы ГАОО (Государственного Архива Омской Области).
6. Тілеке Ж. Шежіре: Ертіс - Баянаула µнірі. Павлодар: «Дауа». 1995, кт.I. - 368 б.
7. История Казахской ССР. Т. 1. А-А., 1957. С.256.
8. Материалы по истории казахских ханств XV - XVIII вв., Алматы, 2011. 144 с.
9. Седельников Т.Т. Борьба за землю в киргизской степи. Спб., 1907.
