Мирзоян, строивший заводы и истреблявший казахов

Одиозная фигура Мирзояна отображает, с одной стороны, промышленный рост страны, а с другой – огромное количество безвинно погибших казахов.

Левон Исаевич Мирзоян родился 14 ноября 1897 года в крестьянской семье в селе Ашан, Шушинском уезде Елизавестпольской губернии, ныне входящей в состав Азербайджанской Республики. Начальное образование Левон получил в сельской школе. Сам он рассказывал, что его отец был хорошо осведомлен о жизни «пролетарского» Баку, так как часто выезжал туда в поисках средств для семьи. Он же и решил дать своему сыну городское образование. Вскоре пятнадцатилетний юноша поступил в Бакинскую гимназию, где впервые столкнулся с революционной деятельностью

1916-1917 гг. Мирзоян во втором ряду справа

Однако занятие подпольщиной не стало весомым аргументом для получения партийного билета в столь молодом возрасте. Окончательно в партию молодой Левон Мирзоян вступил в марте 1917 года уже будучи на профсоюзном поприще. После вступления Мирзоян сразу же был отправлен в Бинагадинский район Баку, где и был избран в депутаты Бакинского Совета. Этот период в жизни Левона Исаевича вспоминал большевик И. Анашкин:

«Мирзоян принимал активное участие в кровавых мартовских событиях 1918 г., а после свержения Бакинской Коммуны, в период «Диктатуры Центрокаспия» в Баку «поменял большевистскую маску на эсеро-меньшевистскую».

Шатающаяся позиция Советов в Баку было временным явлением. Однако перебежчику Л. Мирзояну дали возможность продолжить работу под эгидой партии, но уже на подпольной работе в Закавказье, куда он был откомандирован 31 июля 1918 года.

Два с небольшим года работы в подполье стало веской причиной избрания молодого революционера на высокий пост Азербайджанского совета профсоюзов в сентябре 1920 года. На этом посту Левон Исаевич сменил Анастаса Микояна.  

До его назначения на пост первого секретаря ЦК КП (б) Азербайджана 21 января 1926 года, Левон Исаевич успел побывать народным комиссаром труда Азербайджанской ССР (где, к слову, не снискал особых успехов) и секретарем Бакинского комитета КП (б).

В ранге последнего Мирзоян вместе с Кировым подавили шествие шиитов во время траурного месяца Мухаррам.

О периоде руководства Мирзояна в Бакинском комитете писал Сталину общественный деятель Азербайджана Нариман Нариманов:

«Азербайджан, где мирзояны беспрепятственно распоряжаются судьбой Азербайджана, дает богатейшую пищу для провокаций нашим врагам. На самом деле есть ли в данный момент в Азербайджане партия? Я утверждаю: нет и не будет до тех пор, пока мирзояны не откажутся от своей гнусной политики, политики обезличивания Азербайджана. Мирзоян, имея везде своих агентов и живя исключительно доносами, превратил свои права, как секретаря БК, в орудие мести против тех, кто подвергал его критике».

В январе 1925 году на страницах партийной газеты Азербайджана «Коммунист» выходит статья, которая разносит членов комсомола Бинагады из-за языкового ущемления азербайджанцев Баку. Дело в том, что комсомольцы воспротивились переводить доклады русскоязычных спикеров на местный язык. Комментируя результаты разбирательства, Мирзоян настаивал, что статья целиком и полностью вымысел.

В январе 1925 году на страницах партийной газеты Азербайджана «Коммунист» выходит статья, которая разносит членов комсомола Бинагады из-за языкового ущемления азербайджанцев Баку. Дело в том, что комсомольцы воспротивились переводить доклады русскоязычных спикеров на местный язык. Комментируя результаты разбирательства, Мирзоян настаивал, что статья целиком и полностью вымысел.

21 января 1926 года Левон Исаевич Мирзоян стал секретарем Азербайджанской ССР. В этом чине Л. Мирзоян улаживал многочисленные конфликты между тюркскими и русскоязычными работниками. Так, в 1927 году Мирзоян принял сторону тюркских рабочих, поддержав их право на преимущественное получение квалифицированных рабочих мест. Кроме этого, в том же 1927 году Бакинский горком принял постановление об обязательном изучении тюркского языка руководством республики, однако уже в октябре Оргбюро ВКП (б) опубликовало неудовлетворительные результаты этой попытки: изучать тюркский язык русскоязычные не стали, а тюрки были вынуждены изучать русский чтобы понимать техническую литературу.

Несмотря на урегулирование многих конфликтных ситуаций на территории мультиэтнического центра республики, 1 июля 1929 года Политбюро во главе со Сталиным приняло решение сменить руководство Азербайджана. В письме В. Молотову от 6 сентября 1929 года Сталин писал:

«Ты знаешь, что я не сторонник политики «попустительства» в отношении товарищей, допустивших грубые ошибки с точки зрения интересов партии. Должен, однако, сказать, что не в интересах партии добивать Мирзояна. Я думаю, что было бы недурно назначить Л. Мирзояна секретарем Пермского (Урал) окружкома, дав ему боевое задание - двинуть вперед дело нефти на Урале. Он хорошо знает дело нефти».

Таким образом, в конце сентября 1929 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) Л. Мирзоян был откомандирован на Урал, где занимал пост секретаря Пермского окружкома, затем второго секретаря Уральского обкома ВКП(б) до конца 1933 г.

После отставки Филиппа Голощекина место в руководстве Казахстана 21 января 1933 года занял Мирзоян. Той же зимой Левон Исаевич вместе с женой и детьми переехал в Алма-Ату, поселившись в небольшом доме по улице Фурманова. Его жена Юлия Тевосян, сестра Ивана Тевосяна, министра черной металлургии СССР и посла СССР в Японии, сразу же нашла себе работу в Институте марксизма-ленинизма.

Алма-Ату Л. Мирзоян невзлюбил. В письме Лазарю Кагановичу он жаловался на недостатки в архитектуре города:

 «Ужас, что из себя представляет Алма-Ата… это паршивенькая деревенька, и, конечно, в несколько раз хуже любой северо-кавказской станицы. Помещений нет, народу негде жить, работники разбегаются, света нет – приходится работать при керосиновых лампах. В городе нет ни одного общественного здания, где можно было бы собрать больше 300-400 человек; нет театра, нет ни одного клуба, кроме Дома Красной Армии. До сих пор в Алма-Ате не построено ни одного специального здания для кинотеатра. Больничная сеть города осталась в том же виде, как она была в старой Алма-Ате (добавлено несколько временных бараков) … В городе гостиниц нет, а существуют старого типа заезжие дома на 70 номеров, из которых более половины занято постоянными жильцами. Новые здания в городе, естественно, проектируются с водопроводом и канализацией, а между тем канализации в городе нет. А когда ставишь вопрос о том, что надо строить, то все приводят десятки доводов о невозможности этого».

Первый секретарь сразу же включился в дело. Уже в 1933 году в Алма-Ате было закончено строительство водопровода и проведена канализация, к концу года открылись четыре общественные бани и три гостиницы. Повсеместно строились жилые дома, появился трамвайный маршрут, приступили к планированию троллейбусных линий. Это касательно инфраструктуры города.

В одном из писем Кагановичу Мирзоян писал:

«Я уезжал из Москвы будучи уверенным в том, что обстановка в Казахстане тяжёлая, но то, что я увидел здесь, превысило все мои ожидания. На пути и даже в городах милиция почти каждый день подбирает трупы умерших от голода. Расхищение и воровство хлеба приняло буквально чудовищные размеры».

Что же касается сельского хозяйства страны в целом, то уже в 1933 году в Казахстане удалось собрать неплохой урожай, прекратился массовый убой скота и наметился рост его поголовья. По распоряжению Мирзояна за три года колхозникам было роздано 1 миллион 117 тысяч голов скота.

Промышленность тоже показала высокий рост. Помимо строительства Ульбинской ГЭС, продолжалось строительство Риддерского комбината, медеплавильного комбината в Балхаше, свинцово-цинкового комбината в Усть-Каменогорске, химического комбината в Актюбинске и свинцового завода в Чимкенте. Активно велась разработка Карагандинского угольного бассейна и закладывались новые нефтяные скважины на Эмбе. Кроме этого, вовсю начало работу меднорудное месторождение в Джезказгане. В середине 1930-х годов казахи занимали порядка 46,5% всех рабочих мест в промышленности республики.

Сочи. Мирзоян, Тер-Габриелян и Орджоникидзе

Развитие культуры также шло семимильными шагами: был проведен первый съезд писателей Казахстана, создан Казахский музыкальный театр, государственная филармония, местная база Академии наук. В период руководства Мирзояна был «реабилитирован» поэт-просветитель Абай Кунанбаев, Казахская АССР напрямую вошла в состав СССР, а в 1937 году была принята первая Конституция Казахстана. Среди прочего, именно Мирзояну приписывают предупреждения Сурену Агамирову и Ольге Шатуновской о готовящихся арестах, а казахский публицист Б. Габдуллин воспоминал, как Мирзоян настоятельно просил Мухтара Ауэзова уехать из Казахстана, предупреждая о разработках НКВД по его душу.

Но это была одна сторона медали. Другой, более темной, были документы, обличавшие репрессивные действия Л. Мирзояна в Казахстане.

22 сентября 1937 года «Правда» опубликовала статью «На поводу буржуазных националистов», которая критикой обрушилась на партийное руководство Казахстана. Мирзоян заранее знал, о чем повествует эта газета, ведь в Алма-Ату центральные газеты завозились через сутки после Москвы и распорядился запретить ее продажу. В ней Мирзояну вменялось отсутствие арестов среди местной интеллектуальной элиты. Позже тема о распоряжении на запрет номера всплыла: чекист М.П. Шрейдер, выступая на партийной конференции, обвинил в недопустимых действиях Левона Исаевича. На это Мирзоян заявил, что крупных политических ошибок партийное руководство не совершала. Тем не менее, уже 3 октября Мирзоян подписывает телеграмму Сталину с просьбой выделить дополнительные расстрельные квоты на 3500 лиц из числа «антисоветского элемента».

ШИФРОВКА

Кому послана: тт. Молотову, Ежову                                                                       Прот. ПБ № 54. п. 172

                                                                                                                                          4 октября 1937 г.

 

Из АЛМА-АТА отправлена 3 октября 1937 г. 9 ч. 00 м. Поступила в ЦК ВКП на расшифрование в 12 ч. 50 м. Вх. № 2144/ш.

Расшифрована 12 ч. 55 м. Напечатано 4 экз.

 

МОСКВА ЦК ВКП(б) тов. СТАЛИНУ

 

По антисоветским элементам лимит для подлежащих расстрелу для Казахстана был определен 2500 человек. Это количество полностью использовано и области ставят вопрос о дополнительном контингенте.

Казахстан исключительно засорен активным антисоветским элементом не только местного происхождения, но и пришлым (спецпереселенцы, выселенные из пограничных областей всех границ Союза, ссылка и т.д.). Кроме того, за 1937 год вскрыты многочисленные антисоветские группы и организации националов, панисламистов, русского казачества, повстанческая низовка эсеров, правых, троцкистов и др. и изъято свыше шести тысяч активного диверсионного элемента.

Так как установленный для нас лимит подлежащих расстрелу в 2500 человек оказался крайне недостаточным прошу разрешить через тройки расстрелять дополнительно еще 3500 человек.

По области этот контингент прошу распределить так: Восточно-Казахстанской области 700 человек, Алма-Атинской области 600 человек, Южно-Казахстанской области 500 человек, Карагандинской области 300 человек, Северо-Казахстанской 500 человек, Актюбинской области 350 человек, Кустанайской 300 человек и Западно-Казахстанской 250 человек.

 

СЕКРЕТАРЬ ЦК КП(б) КАЗАХСТАНА МИРЗОЯН

Резолюции: «За 3500 дополнительно. Ст.», «В. Молотов», «Каганович», «А. Мик.», «В. Чубарь», «Андреев», «К. Ворошилов» — автографы; «т. Калинин — за» — секретарская запись опроса по телефону.

Кроме того, четко исполнявший установки партии Мирзоян был причастен как минимум к еще одному расстрельному списку.

1 мая 1938 года в Алма-Ате прошел парад трудящихся. Чекисты в своих отчетах отмечали портреты Мирзояна в несколько раз превышали размеры портретов Иосифа Сталина. Корреспонденты газет «Правда» и «Известия» отправили фотографии этих портретов в Москву.

Через две недели Мирзоян получил телеграмму от Сталина: «В трехдневный срок сдать дела исполняющему обязанности секретаря Скворцову Николаю Александровичу, выехать в распоряжение Политбюро».

17 мая на страницах «Правды» в статье «Аллилуйщина вместо большевистской критики» Левон Мирзоян был подвергнут жесточайшей критике. Не доезжая до Москвы, его арестовали по обвинению в троцкизме, антисоветском заговоре, казахском национализме и направили прямиком в Лефортово.

По воспоминаниям бывшего замнаркома внутренних дел Казахской ССР Михаила Шрейдера, сотрудники НКВД зверски избивали бывшего первого секретаря КазССР, требовали показаний о его шпионской деятельности, о переговорах с Великобританией об отделении Казахстана от СССР и о подготовке террористического акта против Калинина.

В результате бесконечных побоев Мирзоян подписал все, что от него требовали. Однако через несколько дней его снова вызвали на допрос, но уже проводимый Берией и совершенно новыми следователями. Мирзоян был знаком с Берией еще по временам совместной службы в Закавказье, однако на просьбы связаться со Сталиным Левон Мирзоян услышал лишь:

«Мы давно знали, что ты старый шпион, провокатор и мусаватист. Так же как знаем твою грязную роль в расстреле двадцати шести бакинских комиссаров. Поэтому нечего выкручиваться, а не то снова будем бить!»

26 февраля 1939 года Левон Исаевич Мирзоян был приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР к расстрелу. Похоронен в Москве на Донском кладбище в «могиле для невостребованных прахов». Бывший руководитель советского Казахстана был реабилитирован 10 ноября 1955 года.