На громадном протяжении казахской земли с незапамятных времен существуют многочисленные памятники давно прошедшей жизни, до XX века представлявшие загадку для исследователей. Памятники эти состоят из бесчисленного множества древних могил или курганов, из городищ или древних укрепленных пунктов, большей частью расположенных по берегам рек и обнесенных земляными валами и рвами, из следов развалин древних каменных городов, встречавшихся преимущественно в Семипалатинской и Семиреченской областях, следов древних рудных разработок и из письменных памятников на скалах и обработанных каменных изделиях. Научное исследование всех этих памятников до XX века еще даже не начиналось. Те немногие и отрывочные попытки в этом направлении, которые происходили в бытность Российской империи, были лишь предварительными разведками, указывавшими на предстоящий продолжительный и многосложный научный труд. Портал Qazaqstan Tarihy публикует материал, в основе которого лежат места нахождения древних курганных могил в Семиреченской и Семипалатинской областях на начало ХХ века
Обозрение курганной территории удобнее всего начинать от границ Туркестанской области, так как археологи предполагали, что именно с этой стороны началось расселение народа, который на пути из Азии в Европу оставил после себя эти замечательные памятники. О курганах в самом Туркестанском крае к началу ХХ века было мало сведений. По устным рассказам лиц, бывших в этих краях, такие могилы встречались в южных частях Бухары, около Самарканда и по берегам Амударьи. Более точные сведения о присутствии курганов имелись в Закаспийской области. Здесь они в значительном количестве были найдены на землях Текинского оазиса (Ахал-Теке, Туркменистан), до города Серахс (Иран). Так, по сообщению инженера путей сообщения Лессара, начиная с Баба-Дурмаза, часто встречались насыпные курганы высотой до пятнадцати и более метров, представлявшие на плане круг, или эллипс, иногда какую-нибудь сложную фигуру, с диаметром, доходившим иногда до ста метров. По словам автора, они напоминали описание искусственных бугров, разбросанных в средней части Северной Америки. Там, согласно газете «Новое Время» (№21 от 3 февраля 1882 года), в одном штате Огайо, их насчитывали до 10 000, а их раскопки подтверждали, что это были могилы доисторических жителей Нового Света.
Исследователи конца XIX века полагали, что текинские курганы имели связь с туркестанскими. Они также указывали на западный путь расселения арийских народов из предгорий Центральной Азии, в то время как семиреченские курганы указывали на восточный путь. Однако утверждать точно они не стали, надеясь, что разъяснение этого вопроса можно будет ожидать в будущем, после подробного описания и исследования курганов Закаспийского и Туркестанского края. К слову, что касается туркестанских курганов можно принять во внимание, что в древние времена эти места, особенно по Сырдарье, были заняты восточными скифами, а река Яксарт (Сырдарья) во времена Александра Македонского называлась Танаис (по-скифски Силис (Silis)). По этому поводу фламандский картограф и автор первого в истории географического атласа Авраам Ортелий (1527-1598) в своем сочинении «Sinominia Geographica» (1575) замечал следующее: «Jaxartes Ptolomeo Sagdianae, Asiae regionis fluvius quem Arrianus et Suadas Tanaim, Távars apellant, et quem Scithae Silin vocant, testo Plinio. Orexantem eum nuncupat Plutarchus in vita Alexandri Magni, et Orxantem Arrianus, ex Aristobulo, et Ara xates Ammianus, et solis Bactris Jaxartem nominant, scribit Sabinus, Silys Scytharum lingua uterque fluvius dicitur: ille nempe qui Latinis Tanais vocatur et Europam ab Asia dividit, et Jaxartes, qui in Hyrcanum mare effunditur ayctor Plinius». По предположению Ортелия, одноименное название рек Дона и Яксарта именем Танаис могло произойти от того, что воины Александра Македонского смешали эти две реки, принимая их одну за другую. Однако тот же автор, ссылаясь на античных историков Страбона и Торнанда, писал, что в древних географиях различали два Дона; один (современная Сырдарья) называли восточный, а другой - западным, впадавший в Азовское море. Тот и другой на скифском языке назывался также «Silys» (русские исследователи, тот же В.М. Флоринский, полагали, что оно произошло от санскритского слова «sila», камень, т.е. река, вытекающая из каменных гор, каменка). Что касается слова «Tanais», то на языке италийских народов оно произносилось как «Tana». Корень этого слова, равно как и название других рек (Дунай, Дон, Днестр, Днепр и Двина), возможно ведет свое начало тоже из санскритского или праарийского языка (от «dha», «dhayati», доить, кормить, или «dа», давать).
За Сырдарьей курганы начинали встречаться в большом количестве и отсюда почти непрерывной полосой тянулись в Семиреченскую и Семипалатинскую область. В.М. Флоринский писал, что в этих областях, от Павлодара до Верного, он лично осматривал их, однако не на всем пространстве, а только по направлению почтового тракта. То, что он увидел на своем пути от Верного до Туркестанской границы и озера Иссык-Куля, были занесены в путевой журнал инспектора народных училищ Семиреченской области Городецкого, собравшего эти сведения во время объезда училищ своего района. Этот труд носит название «Топографические сведения о курганах Семиреченской и Семипалатинской областей». Разумеется, что эти наброски не претендовали на полноту и на точность исследования. Во всяком случае, они указывали будущим исследователям, в каких местах следует искать эти памятники на упомянутом пути.
Особенностью семипалатинских и семиреченских курганов было то, что многие из них сооружены не из одной земли, а в прослойку с камнями и реже - из чистых камней. Судя по тем образцам, на которых археологам конца XIX века приходилось делать раскопки, курганы эти сооружались следующим образом. Над тем местом, где был погребен человек, настилался слой крупного булыжного камня, нередко величиной в голову взрослого человека, иногда и больше. Этот слой засыпался землей, но не исключительно черноземом, как в других местах, а взятой из окружающей почвы, чаще всего суглинком. На слой земли, примерно, толщиной в тридцать сантиметров, снова накладывался слой таких же камней, покрывавшийся опять земляным прослойком и т.д. В том же порядке выводился искусственный холм, иногда очень значительной вышины. Снаружи эти полукаменные курганы с течением времени обрастали травой. Тем не менее, на поверхности каждого из них легко различалась булыжная обкладка, но не такая сплошная, как это делалось на мостовых, а более редкая, на расстоянии, примерно, до десяти сантиметров камень от камня. Выводилась ли эта наружная обкладка специально, при сооружении кургана, или она представляла собой следы тех каменных прослоек, какие устраивались при возведении насыпи, об этом судить было трудно. Правильно обтесанных камней, которые бы клались в основание кургана, в виде цоколя, ни в одном случае замечено не было.
Форма кургана почти всегда была круглой или овальной, с довольно крутыми откосами, наверху сходящимися в усеченный корпус, с более или менее значительной площадкой на самой вершине. На этой площадке часто встречалась одна или несколько воронкообразных ям, заваленных крупными камнями, без земли. На некоторых больших курганах таких ям оказывалось иногда от трех до шести и даже больше. Очевидно, что они были сооружены одновременно с курганами и предназначались, вероятно, для устройства поминок. На эту мысль наводило то обстоятельство, что, выбросив камни и начиная рыть со дна такой воронки, вслед за ней можно было найти слой золы и углей, кости животных и черепки глиняной посуды, а иногда и целый сосуд. Впрочем, исследователи того времени надеялись, что будущие изучения объяснят множественное число этих воронок на вершине одного и того же кургана. К тому же дальнейшие, более тщательные и многочисленные раскопки могли бы пролить свет на то, было ли здесь погребено соответствующее число покойников, или они представляли собой места пиршеств в память об усопшем разными почитателями. Относительно этих воронкообразных ям (обычно не больше семидесяти сантиметров глубины) исследователи особенно отмечали, что они не должны быть рассматриваемы как признак попытки расхищения кургана, а, напротив, они представляли почти неизменную принадлежность каждого кургана, входившую в систему погребения. В этом отношении семиреченские и семипалатинские курганы не отличались от таких же земляных сооружений Тобольской и Томской губерний, а равно и от большей части курганных могил европейской части Российской империи, обычно также имевших наверху воронкообразную яму.
Курганы, сложенные из чистого камня, встречались преимущественно в Семиреченской области и сравнительно в небольшом числе. Они также имели круглую форму и нередко значительную величину (от 6 до 30 и более метров в диаметре), но не в виде правильного конуса, а как более или менее плоская и невысокая (до трех метров) каменная куча. Здесь камни были гораздо крупнее, хотя также почти исключительно состояли из закругленных речных валунов (в диаметре около тридцати сантиметров и больше). Ни внутри кучи, ни с поверхности эти камни не были прикрыты землей. Сложно сказать, были ли в XIX веке сделаны попытки исследовать эти памятники, однако, безусловно, вскрытие могил под такой массивной грудой камней представляло колоссальный труд. В своем труде В.М. Флоринский писал: «Будучи на Царицынской станции (близ Царицынского перевала, в Семиречье) в то время, когда здесь устраивался снесенный разливом мост через реку Коксу, я случайно узнал, что масса крупного булыжника, которым заполнялись устои моста (свинки), привозилась с одного из близлежащих курганов этого рода. Инженер, заведовавший работами, сообщил мне при этом, что и раньше камень для моста брали с того же пункта, так что в общей сложности вывезено было его оттуда несколько сот возов. Это обстоятельство дало мне мысль воспользоваться свозкой камня для того, чтобы исследовать почву под этим курганом, находящимся в расстоянии около 200 сажен от почтовой станции и моста; но осмотрев его на месте, я убедился, что о раскопках здесь не могло быть и речи. Несмотря на продолжавшуюся в течение нескольких лет свозку камней, их оставалась еще такая масса, что надо было оставить всякую надежду добраться до почвы. Это потребовало бы очень дорогого и продолжительного труда».
В то время исследование каменных курганов было редчайшим событием. Оттого и было трудно доказать, что под этими каменными сооружениями присутствовали могилы. Однако, судя по некоторым внешним признакам, и ввиду нижеприведенных оснований было уместно относить их к надгробным монументам, наравне с курганами. Во-первых, курганы в Семиречье, как указано выше, также состояли почти на половину из такого же булыжного камня и отличаются от каменных холмов только тем, что они были сложены в прослойку с землей. Во-вторых, каменные кучи были расположены на тех же местах, где и курганы, нередко вперемежку с ними. И в-третьих, их форма была такой же круглой или овальной. При сравнении тех и других курганов невольно закрадывалась мысль, что земляной или полукаменный семиреченский курган как будто развился из каменной кучи. Вероятность того, что это могло произойти в Семиречье, была высока, потому что этот край от природы изобиловал массами обточенных валунов, сносимых горными реками с близлежащего Алатауского хребта. Раскиданные по берегам рек и обнажающиеся в их русле при часто повторяющемся спаде вод эти каменные кругляши служили древним обитателям страны самым сподручным материалом для сооружения памятников умершим. Впоследствии, желая придать надгробному памятнику величественную форму и вместе с тем облегчить сооружение высоких насыпей, стали укладывать камни в прослойку с землей. Таким образом, при одинаковой затрате труда, монумент получался массивнее и выше, хотя и не менее прочный. Впрочем, на тот момент это было лишь произвольное предположение, которое могло быть подтверждено только раскопками каменных могил и сравнением встречающихся здесь предметов с типами бронзовых находок из обычных курганов.
«Если бы наша гипотеза была верна, то могильные предметы, добытые из-под каменных куч, должны были бы представлять признаки более глубокой древности, чем соответствующие предметы из обыкновенных курганных могил. Предполагаемая глубокая древность Ceмиреченских памятников не стоит в противоречии с признаваемыми наукой фактами расселения народов, производимого многими учеными из Центральной Азии. Это усугубляет значение исследования Семиреченских курганов и особенно тех из них, которые сложены из одних камней и, может быть, принадлежат к наиболее древним»
В.М. Флоринский,
«Топографические сведения о курганах Семиреченской и Семипалатинской областей»
Курганы в Семиреченской и Семипалатинской областях большей частью были расположены на сухих возвышенных и открытых местах, часто по берегам рек, обычно на землях привольных и плодородных. Для этой цели не избирались песчаные и солончаковые равнины, равно как и площади горных высот и ущелья. Это обстоятельство в безлесных областях, каковой были Семиреченская и Семипалатинская области, давало возможность обозревать курганы на далекое расстояние, особенно с тех пунктов, где почтовый тракт пролегал по высоким увалам.
Высота курганов была достаточно разнообразна. Многие из них были очень массивны, достигая 7-10 метров и более 70 сантиметров вышины, другие значительно меньше - от 3,5 до 5,5 метров. Обычно они располагались группами и издалека напоминали своим видом аул казахских юрт.
В следующих частях эти курганы будут разделены на три категории: большие курганы (от 7 до 10 метров и более 70 сантиметров вышиной), средние (от 3,5 до 5,5 метров) и малые (менее 3,5 метров). Более того, портал Qazaqstan Tarihy ознакомит читателей с содержимым путевого журнала В.М. Флоринского, начиная описание с Семипалатинской области, соответственно маршруту его поездки по тракту из города Павлодар в Семипалатинск и далее - в Верный. Здесь важно заметить, что в его трудах допущены значительные пропуски, особенно на тех перегонах, которые ему приходилось проезжать по ночам. Вместе с тем, это все еще интересный материал, достаточно хорошо характеризующий археологические богатства казахской степи конца XIX - начала ХХ века.
