Изучение переселенческой политики Российской империи особенно интересна и важна тем, что среди переселенцев имелись представители чуть ли не всех национальностей империи, носители различных языков, различных нравов, продолжателей всевозможных обычаев и традиций. Здесь, в Казахстане, они перемешивались, нередкими бывали случаи, когда в одном поселке имелись представители двух-трех десятков губерний из разных концов империи.
В конце 1908 года на страницах журнала «Сибирские вопросы» появилась статья Л. Чермака под названием «Землепользование в переселенческих поселках Степного края». В нем автор поделился исследованиями, охватывавшими 208 переселенческих поселков восьми уездов трех областей с населением в полтора миллиона человек. Портал Qazaqstan Tarihy ознакомился с этим материалом и расскажет, как складывались поземельные отношения переселенцев из европейской части Российской империи в Казахстане, и в частности – про их отношение к общинной и подворной форме землепользования.
Во многих поселках переселенцы, относясь сочувственно к подворному владению, тем не менее, отказывались от него главным образом из-за пестроземелья, которое не позволяло качественно уравнять земли. Так, немцы Омского уезда говорили, что участки не однородны, иному много леса (березовые «колки») попадет и пахать негде будет; другие находили, что воды мало, колодцы глубокие приходится рыть, что не каждому под силу и т.д. В сел. Рясском, Петропавловского уезда, говорили, что «навечно» разделить земли нельзя даже «с расценки», т.е. с черезполосицей; «такие мелкие паюшки придутся, что на них и крутиться. Вот если бы сменили земли (прирезкой удобной), тогда и подворно поделить никому обиды не было бы». Даже орловские четвертники (селение Михайловское, Акмолинского уезда) говорили, что «не сообразишь здесь этак (т.е. подворно) разделить: земля разная, к одному месту чего бы лучше работать, да никак нельзя...».
Но далеко не всегда переселенцы отказывались от подворного владения. В иных случаях привычка к нему была так сильна, что несмотря даже на протесты меньшинства составлялись приговоры о подворном разделе. Однако сплошь и рядом при этом постановлялось, что подворные участки должны быть в трех полях. Так, например, в поселке Дмитриевке, Петропавловского уезда:
«От губернатора был сделан предлог «разделить всю необходимую под пашню площадь: «по хуторскому, т. е. 12 дес. на душу к одному месту на все души; либо пополосно, с переделами через сроки; либо подворно». Крестьяне ответили приговором, что желают подворно, т.е. «чтобы земля была разбита на 3 поля, и чтобы в каждом поле на все души дана была к одному месту навечно», без всяких, потом, переделов. «Тогда каждый на своем участке свое заведение заведет: и колодезь и амбары; тогда сосед с соседом и землю будет иметь рядом, и легче столкуется насчет общего колодца, например. Сосед за соседом углядит все равно, что свой семьянин».
Удобство хозяйничанья на отрубном участке смущало многих и, несмотря на риск получить плохой участок, они соблазнялись возможностью получить землю в одном куске. Так, например, в поселке Всехсвятском, Петропавловского уезда, хотя и опасались, что при разделе «подворно-навечно» иному придется худо, если достанется одна плохая земля, но все-таки «многосемейные так даже согласны были отрубные участки взять; не в трех, стало быть, полях (как решено), а в одном месте всю землю. Там бы и колодезь зробыть и заимочку поставить».
Оно и понятно. Ведь если в семье 6-8 мужских душ, так ведь это 100-120 деcятин к одному месту, «то вже ціла экономія... робітымешь як схочешь!..».
Подписывая приговоры о разделе подворно, многие не представляли себе, в чем тут дело. На это прямо указывали, например, в поселке Полтавке, Петропавловского уезда: «не понимали, по совести сказать, что такое за подворно». В поселке Троицком того же уезда самарец, слушавший, как полтавцы объясняли исследователю, что у нас земли плохой нет, не обидно ее и навсегда разделить», заметил: «и у нас этак же было - переделялась в последние годы земля-то»... В поселке Анненском (там же) орловцы, прослушав выписку из приговора «согласно п. 6 ст. 51 общ. пол. о кр. «единогласно постановили: свою надельную землю разделить на подворные участки на 3 поля и т.д.», и объяснили – «это значит - через 6 лет земля переделяться будет»... В поселке Архангельском все того же Петропавловского уезда:
«Приговором 26 сентября 1900 года общество изъявило согласие «разделить землю на подворные участки». Поселок населен исключительно великороссами. Из 199 зарегистрированных семей лишь у 7-ми на родине земля была подворная (четвертная). Неудивительно, поэтому что, давши указанный приговор крестьяне, ни мало не смущаясь, заявляют, что «хотя и подворно, а переделять будем». Никто не понял дела»... замечают другие. «У кого душ много, тот молчал, да у кого такая земля в России была... А больше, не разображши дела... Как мы в России жили, - выплодилися, на 5 сынов землю терзай?». «Кто привык к этому (подворному владению), те согласны; да привычка то это плохая». «Из хитрости иной промолчал... Кому достанется одна глина, тому без хлеба сидеть!». «Богачи засилят, душ позакупят! Не кончено дело еще, приговор послали только». Возражая на такие доводы, один из согласных поделить пашню подворно говорит, что «земля у меня в кучке будет тогда, можно и колодезь выкопать на ней, и никто у меня ее не отберет».
Иногда, несмотря на приговор о разделе подворно некоторые протестовали: «земля должна переделяться» заявляли в поселке Благовещенском Петропавловского уезда. В поселке Сретенском, того же уезда, по поводу приговора о подворном разделе говорили так:
«Худая дельба это будет», замечает один из орловских переселенцев. «Стесним друг друга и скотину негде пасти будет, а на свой участок за 100 верст объезжать надо будет». «Если вот тебе вся земля к озеру попадется, что ты тогда делать будешь?» обращается другой к стороннику подворных участков. «Такой уж мой талан», возражает последний».
В поселке Богдановском, согласившись на подворный раздел, крестьяне недоумевали. Они полагали, «что через 12 лет с умерших снимут, а на новорожденных наложат. Лучше бы, известно, с переделами. У тебя теперь 5 душ, а у меня одна. И сколько бы ни находилось мужских душ, всего одна будет? У которых много сыновей, те именно и хлопочут разделить землю навсегда».
В поселке Новопокровском сожалели о согласии на подворный раздел, данном под влиянием полтавцев.
«Их и ошибка, замечают пензенцы, а мы и знатом не знали, что такое за подворно». Теперь мы сами себя связали, сами себе худо сделали», единогласно высказываются как полтавцы, так и пензенцы. «Теперь иные навек нищие. Иному упала в двух полях мягкая, в одном твердая; другому во всех трех полях твердая; иных худой земли иного упало. Сами когда делим, худую выкидываем».
Иногда сомнения в удобстве подворного раздела возникали непосредственно за составлением приговора. Так, например, в поселке Демьяновском Петропавловского уезда:
«Подали крестьяне приговор о переделе на подворные участки, а затем стали советоваться, чтобы земля переходная» была, а то у нас Россия будет». Если разбить землю подворно, да еще без трех (3) полей отрубными участками на все души в одно место, то «каждый будет волен сеять, где хочет, - еще хуже будет; на Ксениевке будто так поделено и ссора идет ровно, как в России; один ведет до ракитника лошадь поить, а другой кричит, «куда ты на мою землю ведешь, мою траву топчешь». У нас все свои, все равно, что одна семья, одной волости: нам легко и с переходной землей полaдить».
Вообще вопрос о той или иной форме земельного устройства порождал массу разногласий среди переселенцев. Быть может, их было бы и меньше, если бы подбирался более однообразный состав поселков, однако общинники стояли за общинное владение, а подворщики - за подворное, из-за чего происходили столкновения и неурядицы. В поселке Семеновском Акмолинского уезда группа подольских переселенцев подала крестьянскому начальнику приговор о переделе земли «подворно навечно». Тот передал вопрос на сельский сход, где он и был отвергнут большинством самарцев, побоявшихся, что при таком разделе «многие останутся навсегда без хлеба». В поселке Романовском Акмолинского уезда:
«Теперешний общинный порядок пользования пахотной землей большинство считает неудобным, стеснительным: пахать надо, сообразуясь с требованиями всего общества, удобрять или особенно стараться над обработкой своей пашни отдельному хозяину не стоит, так как труд такой может всегда пропасть даром. С другой стороны, раздаются голоса, что нынешний порядок желателен и в будущем, потому что «многосемейный и должен получать больше земли, а малосемейный меньше».
Положение переселенцев было тем более затруднительно, что они ясно видели, что так или иначе, а установить земельные порядки необходимо, что при настоящем разладе хозяйничать нельзя. Сознание этого побуждало иной раз соглашаться на чуждые им формы, лишь бы только покончить с этим вопросом. Достойно замечания, что ни в одном случае не было отмечено согласия перейти к хуторскому пользованию. О нем поговаривали только отдельные крестьяне, но успеха не имели. В сущности говоря, и подворный раздел имел значение закрепления за каждым домохозяином, раз и навсегда, определенного количества только пахотной земли, а не всей вообще. Пахотная земля, по общему желанию, отводилась не к одному месту, а в трех полях, черезполосно, ради того, чтобы разного качества земля досталась, да чтобы и от градобития себя хоть немного гарантировать. О «разделе сенокосных угодий навечно» заходил разговор только в редких случаях и нигде осуществлен не был. Зато имелось несколько указаний, что сенокосы не делились перед началом уборки сена на души, а скашивались сообща «десятками», или целым селением, и раздел происходил уже сеном (поселки Романовский и Харьковский Акмолинского уезда, поселки Новочеркасский, Сосновский и Святодуховский Петропавловского уезда и другие).
Л. Чермак указывал еще на единичный, но любопытный факт: когда в поселке Новопокровском, Петропавловского уезда,
«пахотная земля была переделена на подворные участки, «многим обидно стало насчет выгона». Из 15-ти десятин на душу удобно вообще земли осталось сверх выделенных под башню по 6 десят. У кого одна душа, а скота много, тот, следовательно, пользуется выгоном на счет «многодушного», но имеющего мало скота. Пошли разговоры о необходимости уравнять пользование им платежем со скота»
Подведя итоги, что весьма характерно и важно то, что переселенцы из российских губерний, являясь в Казахстан с самыми различными и вполне установившимися, многими годами выработанными взглядами на земельные порядки, весьма быстро осваивались и примирялись с тем фактом, что земля давалась им не в собственность, а в пользование за оброк. По крайней мере, ни в одном из обследованных поселков не было заявлений о неудобстве этого. Все были равны в правах на землю, и в массе это принималось без протеста. О «врожденном чувстве собственности» здесь говорить не приходилось. Также Л. Чермак писал, что нет сомнений, что введение института частной собственности на землю внесло бы изрядную смуту и повело бы к усиленной дифференциации населения поселков, дифференциации в сильнейшей степени, чем это замечалось в русской деревне.
Но если переселенцы в массе относились к искомому праву на землю вполне сочувственно, то внутренние земельные распорядки вызывали немало разногласий и столкновений, причина чего кроилась в том, что в одном поселке имелись представители разных местностей, принесших с собой те или иные привычки. Несомненно, что трения было бы гораздо меньше, если бы подбор переселенцев делался более осмотрительно. Общинники ввели бы у себя уравнительные переделы и переверстки, подворщики переделили бы землю на участки «навечно», или до того момента, когда бы они пришли к сознанию, что какая-либо иная форма предпочтительнее, чем подворная.
Немало смуты в этом отношении вносили чиновники, которые навязывали новоселам подворную форму, не заботясь при этом объяснить им, что это значит. Быть может, впрочем, они и сами плохо себе представляли, в чем тут дело.
Только в одном случае отмечено отрицательное отношение «начальства», в лице устькаменогорского уездного начальника, который рапортом от 1 февраля 1893 г. доносил губернатору, что в поселок Мариинском, при самом водворении.
«на участке первые 56 семей «под влиянием известного своими большей частью кляузными, просьбами Пономарева, конечно, не зная, сами, просили о предоставлении им земли в подворное пользование. Хотя по §9 закона 13-го июня 1889 года это и предоставляется переселенцам, но имея ввиду, что подобного рода пользование землей, никогда не практиковавшееся в Сибири, представит впоследствии не мало забот администрации не только при взыскании оброчных денег, но и при разрешении всякого рода споров и пререканий между самими крестьянами, неизбежных при подворном владении, - то я полагал бы отклонить это ходатайство переселенцев, за несоблюдением правил, требуемых §9-м закона 1889 года».
Это было полтора десятка лет тому назад, и, вероятно, теперь тот же самый уездный начальник, «проникшись видами правительства», насаждал бы теперь подворное владение.
