Ислам в духовной культуре Казахстана начала ХХ века

      Казахская культура на рубеже 19 начала 20 вв. несмотря на усиливающийся колониальный гнет переживала своеобразный духовный подъем, который можно охарактеризовать как национальное возрождение. Именно к началу века в Казахстане появляется целая плеяда поэтов, писателей, религиозных и политических деятелей, выдвинувших на первый план культурную независимость. Причиной подобной популярности культурно-просветительной идеи является то обстоятельство, что к этому времени национально-освободительное движение казахского народа вступает в новую фазу своего развития. Последние попытки вооруженного сопротивления дальнейшему закабалению закончились сокрушительным поражением. Для национальных лидеров становится очевидной бесплодность и пагубность такой формы борьбы. Сопротивление колонизатором стало носить оборонительный характер в виде сохранения последних форм традиционной народной жизни, а именно: языка, литературы, религии, поскольку другие – государственность и право на землю были к этому времени безвозвратно утрачены.  Окончательно утвердив свое политическое и экономическое господство в Казахстане, Россия приступила теперь к следующему этапу колониальной политики, а именно политики формирования в сознании всего казахского народа идеи российского гражданства. Практическое воплощение данная идея получила в создании русско-туземных, а затем русско-казахских школ, проекте Ильминского по переводу казахского алфавита на кириллицу, миссионерской деятельности русских священников. Не все положения данной политики были успешно реализованы в Казахстане, поскольку встретили сопротивление со стороны казахского народа, сопротивления, принявшего форму защиты национальной культуры, языка, религии. Таким образом, борьба за национальную независимость на рубеже веков почти полностью переходит в плоскость сохранения национальной культуры и национального самосознания. В этих условиях ислам, как мировоззрение прямо противоположное господствовавшей в метрополии конфессии, приобретает исключительное значение в защите национального самосознания.
  Здесь мы касаемся очень важного в истории казахской культуры вопроса о степени проникновения ислама в народное сознание. Необходимо отметит, что по этому вопросу к сегодняшнему дню не существует единой точки зрения. Со всей очевидностью выделяются две: первая – признание развития казахской культуры, в лоне мусульманского мировоззрения начиная с IX-X вв. И восприятие Казахстана как части мусульманского мира, и вторая – констатация слабого, поверхностного приобщения казахов к исламу. Аргументы обеих сторон весьма убедительны и подкреплены мнением больших авторитетов, достаточно сказать, что последней точки зрения придерживался Ч. Ч. Валиханов. В целом вопрос о степени мусульманизации казахов – это тема отдельного специального исследования. Поэтому, не вдаваясь в дискуссию хотелось бы отметить точку зрения автора и констатировать дуальность религиозного сознания казахов, т.е., сочетание тенгрианства с мусульманством. Это достаточно мирное сосуществование традиционной древней религии тюрков с исламом растянулось на несколько веков. Даже ко времени вхождения Казахстана в состав России, т.е. к XVIII в. Мусульманские обычаи и мусульманское право тесно переплеталось с поклонением духу предков и адатом.
  Поэтому, на начальном этапе осуществления своего владычества над казахской степью, Россия всячески поощряла распространение мусульманства среди казахов, - ислам был удобным идеологическим прикрытием. В одной из докладных записок степному генерал-губернатору об этом писалось так: «…В начале нашего владычества в степи политические интересы требовали утверждения в неприкосновенности их веры. Эта причина вместе с желанием привлечь на свою сторону ханов, султанов и вообще влиятельных лиц степи привели к тому, что на первых порах правительство наше не только оказывало исламу полную терпимость, но и даже некоторое покровительство».
  Другая причина, заставившая царскую дипломатию использовать ислам в своих интересах, состояла в том, что в начале присоединения Казахстана к России, русские чиновники и офицеры испытывали большие трудности в общении с местным населением, так как среди казахов почти не было знающих русский язык. Поэтому в качестве своего рода агентов по внедрению в казахскую степь русского влияния решено было использовать казанских мулл, которые раньше казахов оказались в российском подданстве и уже подверглись определенной русификации. Этот факт  подтверждается инструкцией русского правительства оренбургскому генерал-губернатору: «Снабжение разных родов киргизских муллами немалую пользу принести может, почему вы и старайтесь определить оных, истребовав из казанских татар людей надежных, дав потребные наставления к утверждению киргизов в верности к нам.».

Преследуя эту цель еще при Екатерине II было начато строительство временных и постоянных мечетей вдоль военных линий в крепостях Оренбург. Верхнеуральск, Троицк,  Петропавловск и непосредственно в ставках казахских владетелей.
  Степь начала наводнятся муллами. Особенно много казанских мулл было в Букеевском ханстве при хане Джангире, они даже  создали свою достаточно привилегированную и изолированную социальную группу. Так продолжалось до конца XIX века. К этому времени из числа казахов был создан достаточно многочисленный и квалифицированный отряд чиновников колониального аппарата, большая часть слоев высших казахского общества верой и правдой служила интересам российского престола. Теперь Россия не нуждалось в каком-либо идеологическом прикрытии для упрочнения своего владычества. К тому же заметные изменения произошло в международной жизни. Рубеж веков знаменовался новым подъемом борьбы мусульманских народов Востока против экспансии европейских держав. Эта борьба получила распространение и известна в истории как движение панисламизма». Панисламизм пропагандировал идею единства и братства всех мусульман перед лицом европейско-христианского Запада, при этом его вожди и идеологи всегда подчеркивали оборонительный, культурно-просветительный характер движения, что прямо противоречит агрессивному и воинствующему образу панисламизму, созданного усилиями русской, а затем и советской историографией. Распространение идеи панисламизму в Турции и Иране, непосредственно граничащих с восточными окраинами России, в том числе и Казахстаном, не могло не учитываться Россией. Идея мусульманского единства всех народов, находящихся под гнетом иноверцев, способствовало объединению тюрско-мусульманского населения российских колоний и способствовала росту антирусских настроений. Поэтому с началом двадцатого века дальнейшее распространение ислама в Казахстане становится крайне нежелательным для интересов России. От политики покровительства исламу метрополия переходит к прямому преследованию мусульманских священнослужителей, ограничению создания новых духовных учреждений и строго контроля над процессом мусульманизации края. По данным, приведенным в статье Е. Бекмаханова «отмечается, что школы, созданные при мечетях, были подчинены надзору со стороны русских чиновников, учителя так же выбирались ими. Кроме того, в отношении преподавателей мусульманских мектебов существовали следующие правила: «Муллы должны избираться из кандидатов, представленных администрацией, они в обязательном порядке. Они обязательно должны закончить курс в русском училище с курсом не менее трехклассного городского. Городским муллам запрещается посещать казахский аул, запрещается паломничество в Туркестан, Бухару, Мекку».  
  Однако, несмотря на противодействие и попытки ограничения, в Казахстане заметно оживляется религиозная жизнь. Ислам становится своего рода лозунгом идейного противостояния руссификаторской политике. Только в одном Омске в 1910 г. Было выдано свыше 500 специальных разрешений на хадж в Мекку казахским паломникам. Массовый характер приобретает издание «Корана». Если в середине XIX в. в типографиях Казани для российских мусульман было издано до 32,600 экземпляров священных книг, то к началу XX в. их количество почти удвоилось³.
  На средства состоятельных казахов все больше строилось мектебов и медресе. К сожалению точных данных о численности мусульманских учебных заведений на начало века не обнаружено. Однако, статистические обзоры колониальной администрации, приведенные в работе Н. Сабитова позволяют проследить их динамику с конца XIX  до начала XX веков. Если в 1891 г. в Семиреченской области было 64 мектеба и медресе с общей численностью учащихся 1 251 человек, то в 1897 г. их численность достигла 88 мектебов и 12 835 учащихся.  В Сыр-Дарьинской области (включая Ташкентский, Чимкентский, Аулие-Атинский, Туркестанский, Петровский и Казалинский уезды) в 1892 г. было 1487 мектебов и 35 медресе, а в 1895 г. – 2 409 мектебов, 37 медресе с 28 898 учащимися.
  В Тургайской области в 1894 г. было 59 мектебов и медресе с 457 учащимися, в 1911 г. – 103 мектеба и медресе с 1400 учащимися.
  В Акмолинской области в 1896 г. было 13 мектебов и медресе с 547 учащимися, в 1907 г. их стало 15 с 970 учащимися⁴.   Помимо местных учебных заведений казахская молодежь получила образование и за пределами Казахстана, который тралиционно испытывал влияние двух центров мусульманства – Поволжья и Средней Азии. Среди казахов западных и северных областей наибольшей популярностью пользовались Медресе – и Мухамедия в Казани, Медресе и Галия в Уфе, Медресе – и Хусайния в Оренбурге, а южных безусловно Бухара, занимавшая особое место в мусульманском мире. По свидетельства А. Е. Алекторова «Бухара всегда считала себя опорой ислама и источником чистейшего магометанского вероучения. За туркестанскою столицею признавалось это достоинство не одними бухарскими, но и всеми последователями ислама во всех землях и странах земного шара, и все еще доселе высоко чтут ее за это». Многочисленные медресе Бухары считались наиболее престижными учебными заведениями среди казахским мусульман, поэтому сюда ездили учиться со всех областей Казахстана. Обращение к исламу, как одному из главных средств самосохранения подтверждается к преобладанием религиозной тематики в казахских книжных и изданиях начала века. Наряду с появлением первых газет и журналов, массовым тиражом в типографиях Казани, Оренбурга и Уфы выпускались казахские книги, количество которых было самым высоким среди тюркским народов России, и уступало только татарским изданиям⁵. В подавляющем большинстве эти книги было религиозного содержания. Однако, несмотря на единство тематики, имело место жанровое многообразие. Особое место занимали произведения, созданные в жанре так называемой «Хиссы», получившей распространение в казахской литературы с IX века. В начале хиссами назывались произведения, созданные по мотивам восточной литературы, позднее этим термином стали обозначать так же всякие стихотворные книги.
  Сюжетную основу этих «хисс» составляли легенды и рассказы, пропагандировавших ислам, где излагает пять заветов ислама, проповеди, дневники паломников в Мекку. Среди них наибольшей популярностью пользовались: «Салсам», «Сент-Баттад», «Бедир», «Муххамед-фанафия», «Закром» (Юсуф-бек-ходжи), «Сияр-Шериф» (Шади-торе», а также поэмы Кашаф-Ул-дина-Шахмардака «Абулкарис», «Шах-Махмуд» и др. Хотя позднее создаются «хиссы» на лирическую и героическую тематику Это была своеобразная попытка приспособить религиозную литературу к национальной специфике, чтобы их  содержание было понятным для простого казаха и совпадать с менталитетом нации. Поэтому, в таких притчах, как «Касым-шамарт», «Хаттым-тай-Жомарт» или же сказке о бае скупце Карынбае прославляется щедрость людей, готовых отдать гостям все свое имущество, бичуются те, кто от скупости отказывается подавать милостыню нищим, платить зякет. Происходит своеобразное национальное религиозное освещение древнего обычая гостеприимства кочевого народа.
  Одновременно в казахской среде утвердилась традиция выпуска книг в память об усопших. Обычно в начале таких книг помещались хвалебные отзывы о покойном, как благочестивом мусульманине, затем следовала «хисса», составленная на какой-либо сюжет из его жизни. Таковы, к примеру, «Хисса – и Сергазы», «Ихсан», или же «Хисса Чондiрбай хакисл харашин», вышедшая в 1913 г., посвещенная хази Ондiрбаю, который одним из первых казахов посетил Мекку и скончался по дороге к ней, зная, что в городе свирепствует чума. О популярности религиозных «хисс» среди казахского населения говорит тот факт, что только до конца прошлого века появилось около ста новых названий, некоторые из них переиздавались 5 или 10 раз.Особое место занимают такие произведения как «Әдебиет казакие», «Ахуал-хималы», «Хакияб Шагафар», «Нәсихат казакия», «Айна», носившие ярко выраженный пропагандистский характер и в которых простым языком и в доступной манере доказывалась необходимость знания основ ислама, строго соблюдения и выполнения всех мусульманских обрядов. Авторами этих книг зачастую выступали муллы. Их профессиональная принадлежность обусловила то обстоятельство, что вплоть до периода реабилитации казахской культуры, который, на наш взгляд, начинается с 1989 г., в специальной литературе их относили к клерикально-реакционному направлению в казахской культуре. Поэтому серьезное изучение их литературного наследия только начинается.Вместе с тем уже сегодня можно констатировать, что литературная и практическая деятельность таких авторов, как Абубакир Кердем, Кашав-Уд-дин Шахмардак, Шуарка Конеева, Макашева и другие находились в русле просветительской традиции, поэтому с полным основанием их можно отнести к блистательной плеяде казахских просветителей начала века.  Нельзя не отметить одну особенность их литературного наследия. Оно существует исключительно в поэтической форме, т.е. все они были не только муллами-муалимами, но и поэтами-акынами. К приему, даже небольшая брошюра Кашав-Ул-Дина, посвященная совершенно прозаической теме – профилактике чумы, представляет собой своеобразную врачебную консультацию, написанную в стихах.
  Особенность мусульманской конфессии в Казахстане состояла в том, что духовенство по своей этнической принадлежности было пришлым, что подтверждается наличием в казахском обществе особого сословия «кожа», которое не смешивалось с казахами, подчеркивало свою обособленность, а также многочисленными свидетельствами русских чиновников, ученых, живших в Казахстане. В частности, Н. П. Рычков писал: «Они, казахи, не имели собственно своих священников, но вместо того в осеннее время посещают их ходжи, ахуны, муллы, приезжающие из Ташкента, Туркестана и Хивы».
  Теперь же с увеличением исламских духовных учреждений увеличивается количество мулл из местной казахской среды. Именно они стали заниматься переводом отдельных коранических текстов.
  Отличием новой генерации казахских мулл от традиционного мусульманского духовенства состояло в большей открытости светским проблемам, что во многом было обусловлено своеобразием периода, в котором разворачивалась их деятельность. Как указывалось выше, начало века знаменуется национальным возрождением, апеллирующим к исламу, как к одному из главных средств противостояния русификаторской политике. Вместе с тем, необходимо отметить, что национальное возрождение основывается не только на религии, но и на широком просвещении народа. Рост национального самосознания выражается идеями – религиозность и просветительство. Вот почему большинство казахских мулл приняло активное участие в просветительском движении начала века, получившем свое окончательное оформление в джадидизме, который в своем первоначальном содержании означал использование новой методики обучения (усиль- а джадид- новый метод).В последующем, джадидизм, не ограничиваясь культурно-просветительскими задачами, включит в себя и политические идеи. Религиозные деятели Казахстана восприняли в джадидизме не только идею о необходимости модернизации традицонной мусульманской школы (к началу века в Казахстане было открыто 106 новометодных школ)⁶, но и идею приобщения своего народа к высшим достижениям общечеловеческой цивилизации. В отличие от европейского просвещения, просветительское движение в Казахстане, как, впрочем и на всем российском Востоке, прочно стояло на традиционных духовных ценностях. Не отрицая успехи европейской культуры, представители интеллектуальной элиты российских мусульман пытаются провести их через призму мусульманского мировоззрения, доказывая, прежде всего себе, что ислам не противоречит, а во многом предвосхищает научные открытия XX века. Одни из основателей и идеологов джадидизма Исмаилбей Гаспринский в статье «Ислам и цивилизация» писал по этому поводу: «Исследования показывают, что исламизм предшествует цивилизации и что Коран заключает в себе многое в этом отношения. Изречения пророка и его ближайшего окружения составляют свод наилучших правил в смысле рациональной деятельности»⁷.
  Своего рода наглядной иллюстрацией выше приведенной цитаты могут послужить строки из поэмы каркаралинского муллы Кашав-уд-Дина Шахмардана «Доктор Гуэнде», который вслед за Гаспринским утверждал «…в Коране сказано о том, что земля движется безостановочно во вселенной. А теперь ученные с помощью телескопа знают о том, что центром мира является солнце, вокруг которого движения земля»⁸.
  На более высоком уровне эта же идея обосновывается в философско-теологической работе Шаккарима «Мусылман-дык шарттар» («Основы мусульманства»), изданной в 1910 г. в Казани. Сама работа иллюстрирует высокую философскую эрудицию автора, знакомство с последними изысканиями западных философов, и, вместе с тем, глубокое знание Корана. Свою основную задачу Шаккарим видел в том, чтобы систематизировать основные положения ислама, сделать понятными и удобными для преподавания на казахском языке в мектебе и для самостоятельного изучения. Значительную часть книги занимает толкование основных положений шариата, Шаккарим фактически одним из первых сделал перевод основных текстов «Корана» на казахский язык. Для него мусульманские авторы только упоминали те или иные тексты произведения мусульманских богословов и казахские читатели имели о них достаточно туманное представление. До Шаккарима подобную попытку предпринял И. Алтынсарин, написав в 1884 г. своеобразный учебник по исламу для учащихся русско-казахских школ⁹.  Шаккарим дает не только объяснение и изложение основных положений ислама с их переводом на казахский язык, но и критикует отдельных казахских мулл, упрекая их в невежестве и извращении ислама. Он призывает читателей следовать за ним, как за человеком, ищущим истинную веру, так как считает, что истинная вера – это плод личных усилий каждого отдельного человека. Особое место в книге занимает критика европейской философской мысли начала века. Полемизируя с Огюстом Контом и Шопенгауэром, Шаккарим выступает против преувеличения значения чувственного опыта первого и чрезмерного пессимизма второго. Он стремится защитить ислам от материализма и атеизма, основываясь на логическом методе и рациональном мышлении. Как истинный просвещённый мусульманин, Шаккарим ищет ответы на все злободневные актуальные проблемы современности в Коране, и находит их достаточно убедительными для читателей. Мусульманские мыслители Казахстана в лице Шаккарима, как и на всем российском Востоке, придерживаясь традиционных духовных ценностей, считали, что мусульманское мировоззрение не только не противоречит научному, но и имеет большое социальное значение, поскольку способствует сохранению гуманистических основ личности в сложных противоречивых явлениях XX века.  Поэтому даже самые передовые социальные идеи XX века – социализм и коммунизм – воспринимались ими как повторение или развитие основных положений шариата. Так, к примеру, в статье «Ислам и социализм», опубликованной в газете «Уакыт», в 1906 г. говорилось: «Мы, мусульмане, держась за свою веру хорошо знаем, что проникновение социализму в нашу среду ничуть не повредить, так как равенство и братство, честь и милосердие, будучи основами ислама, входят в социализм. Стало быть и основы ислама совпадают с основами социализма и демократизма». Цитируя Коран, где говорится: «не засматривайся очами твоими на те, блага какими наделяем мы некоторые семейства», авторы считают, что шариат дает самый правильный вариант решения проблемы распределения богатства и сглаживания противоречий социального неравенства. Тот факт, что по шариату богатые должны отдавать бедным 2% своего имущества, а все имущие 10% урожая, позволяет им сделать вывод, что «отношения между богатыми и бедными в социальном и экономическом отношении установлены в исламе очень хорошо»¹⁰.   Таким образом, вышеизложенный материал позволяет заключить, что к началу XX века ислам пускает глубокие корни в народном сознании, превращаясь в идейную основу национального самосознания. Дальнейшее развитие процесса упрочнения ислама в Казахстане было приостановлено приходом к власти большевиков и господством новой коммунистической идеологии.
  Сегодня на волне современного национального возрождения казахи вновь обращаются к исламу. Насколько плодотворным для будущего нации окажется это обращение, покажет время.

Асанова С.А.,к.и.н, СНС, института истории и этнологии Ч.Ч.Валиханова     

Опубликовано : в сборнике статей Казахстан в начале ХХ века: методология, историография, источниковедение. Алматы. 1994