В «Записках миссионера киргизской миссии» были отмечены увиденные проповедником Филаретом Синьковским события религиозно-обрядовой и бытовой жизни казахов во время пребывания миссионера в казахских стойбищах. Там сказано, что ему доводилось присутствовать на мероприятии, когда казахи справляли по умершему «бата». Батой («бата», благословение, благожелание, иногда - напутствие) миссионером собственно называл молитвословие по умершему. В его понимании бата вообще имел характер поминок, но разнился от поминок, которые называли «ас». На последних, как писал Синьковский, могли проводить байгу с призами и гости приглашались заблаговременно и лишь однажды, в первый год смерти. В то же самое время на «бата» собирались только с ближайших аулов по несколько раз в год.
Одевшись в лучшие одежды и захватив с собой по «сабе» (кожаный мешок) кумыса, гости являлись в тот аул, где жил покойник, со смерти которого к тому моменту не прошло и года. Пока гости обменивались между собой новостями, хозяева угощали гостей кумысoм и распоряжались о приготовлении им пищи, которая обычно состояла из баранины.
На коврах расстилались скатерти, а за неимением их - шали или куски какой-либо материи, по обеим сторонам которых садились гости. Подавалось несколько деревянных чашек с только что сваренной бараниной. Кто поближе к чашке, тот разрезал мясо на мелкие куски, причем подавался «тұздық». Так называли растворенную в бульоне соль, так как баранина варилась без соли. Один из местных мулл прочитывал несколько стихов из Корана, чем и благословлялась трапеза. О том, как ели казахи, сам проповедник писал: «Захвативши пальцами несколько кусков баранины с салом и обмакнувши в «туздук», киргиз моментально посылает их в рот и в ту же минуту опять захватывает несколько кусков мяса, которые глотает, не пережевывая, дабы выиграть время для захвата большого количества мяса».
Хозяева не участвовали в обеде с гостями и не угощали их. Эти обязанности исполняла хозяйская прислуга, которая то и дело собирала от гостей кусочки мяса и передавали их сидевшим поодаль гостям с их родственниками. Причем некоторым из них бросали кусочки прямо в рот. Кроме того, при казахских угощениях Синьковский замечал довольно своеобразный обычай по отношению к хозяевам: «Часто гость угощает хозяев - и чем же? - нередко обрезанной от мяса костью! Иногда впрочем, и кусочками сала или мяса».
Когда гости отведали баранину, им подавали по чашке «сорпы» (бульону), после чего прислуга подносила каждому гостю медный рукомойник (құмған) и таз, над которым гости вымывали свои руки, не вставая с места. Наконец, служившая им женщина скомандовала: «бата калындар!» (сотворите молитву) и все гости, как один, со словом «Аллах», погладили обеими руками свои лица, что являлось обычным мусульманским молитвенным обрядом. После этого все гости поднимались со своих мест и отправлялись в свои аулы. При выходе из юрты, редко кто из гостей прощался и еще реже - благодарил за угощение хозяев, которые не только не провожали своих гостей, но и не привстали со своих мест. Приподнять дверь и подать гостям лошадей было дело хозяйской прислуги, о которой кстати Синьковский писал следующее.
Богатый казах имел у себя несколько работников: пастуха лошадей (жылқышы), пастуха овец (қойшы), коров (сиыршы), верблюдов (түйеші) и два-три человека из мужчин и женщин для домашнего хозяйства. Все эти люди работали неустанно целый день при морозе и нестерпимом зное. Одежда и обувь их состояла из одних лохмотьев, нередко связанных, а не сшитых. Некоторые ходят вовсе без рубахи, но за то в чембарах из большешерстных овчин, и это при тридцати градусах жары. Пища работников была скудна, отчего они почти всегда были голодны. Чай большей частью с бараньим молоком и обглоданная кость и то тогда, когда бывали гости - вот и вся пища работников. Иногда, впрочем, они ели курт, изготовляемые из бараньего молока, которые летом сушились на открытом воздухе, или же им удавалось полакомиться куском баранины или сала незаметно от хозяев, в то время, когда варилась баранина для гостей.
Труд же этих работников был неустанным. Трудились они весь день, а ночью их дети караулили мелкий скот и овец возле аула, кричали во все горло, тем самым давая знать волкам и другому зверю о своем карауле.
За свои труды каждый работник со своей семьей, которая также чем-либо помогала своим хозяевам, получали: пастух овец - одного барана, пастух лошадей - пятирублевую лошаденку и т.д. Вдобавок они иногда получали какую-нибудь одежду.
«Смотря на жизнь такого работника, - жизнь полную труда, нищеты и беспрекословного повиновения своим хозяевам, невольно соглашаешься, что название их «құл», которыми величают хозяева своих работников, вполне определяет рабскую их жизнь, хотя для названия «работник» есть другое, более человеческое слово «қызметкер» или «қызметші».
В том же ауле миссионер присутствовал при окончательном сватовстве, обрядность которого была примечена им незатейливостью. Обычно сватовство длилось несколько лет, пока не уплачивался за невесту калым и сваты не обменивались подарками. Все это между сватами окончилось, и хозяин юрты, где была невеста, собрал родных и знакомых одноаульцев объявить им об оконченном сговоре. Заколот был для угощения баран, из которого приготовили особое кушанье «куйрук-баур» - вареная печень с курдючным салом, густо облитая сметаной. Когда поели баранину, то принесли хозяину «куйрук-баур». Отведав этого кушанья, хозяин взял горсть куйрук-баур, приглашая гостей подходить к нему. Каждый гость должен был принимать это кушанье с горсти хозяйской прямо ртом. Но лишь только гость схватывает кусочки печени, как хозяин моментально смазывает оставшейся на его ладони сметаной физиономию гостя. Вымазанные гости принялись за очистку своего лица и ноздрей от сметаны, возбуждая при этом общий смех. Такое любезное угощение не всем гостям нравилось. Это было видно из того, что некоторых из них приходилось тащить силой для принятия угощения. Зато были и такие, которые из-за немногих кусочков куйрук-баура охотно подставляли свою физиономию, которую потом не смывали от сметаны, а счищали пальцами и облизывали их. Каким бы ни был комичен этот обычай, но брачный сговор считался состоявшимся только тогда, когда сваты съедят вместе с присутствующими «куйрук-баур».
В 1886 году в Киргизской миссии были переведены, но еще не отпечатаны Евангелие от Матфея и «домашние беседы пастыря: 1) как веровать Православному и 2) как жить по Православной вере - обязанности по отношению к Богу и что делать для ближних и для самого себя». Эта книга, за исключением сорока страниц, имела до 300 страниц, но благодаря простому и легкому изложению была легко и скоро переведена.
В том же году было крещено 9 человек из магометанства, а именно 5 человек мужского пола и 4 женского.
В 1886 годы было отослано пансионерами в Бийское миссионерское училище всего четыре новокрещенных казахских мальчика. Такое мало количество отосланных являлось свидетельством того, что Киргизская миссия не имела никаких средств к содержанию детей, а те пятьдесят рублей, получаемых всей миссией из сумм, ассигнованных на содержание Алтайской миссии, не могли удовлетворить и крайних нужд новокрещенных, так как принимающие крещение ровно ничего у себя не имели. В этом отношении алтайцы сильно разнились от казахов. Первые, вступая в общество новокрещенных, не только имели в крайнем случае хотя бы одну лошадь, но нередко и хозяйство, состоявшее из немалого числа скота и лошадей. А из последних только один имел у себя одну лошадь. Первые как были хозяевами своего небольшого хозяйства, таковыми оставались и после крещения. Последние же и до крещения ничего не имели и после оного не могли иметь, пока были работниками у казаков.
