В 1896 году свет увидел сборник «Сибирь и Великая Сибирская железная дорога», на страницах которой была дана вся имевшаяся на тот момент информация о сибирском крае. Так как часть территории Казахстана в те годы был вхож в Сибирь, авторы этого сборника не обошли вниманием и степные пространства региона. Портал Qazaqstan Tarihy изучил этот сборник и познакомит читателей с географическим и административным делением Сибири, историческим обзором ее занятия, исследования и заселения, а также вкратце расскажет о казахском земледелии, скотоводстве, горном и лесном пространстве степи
Исследователи пишут, что в Киргизской степной окраине русское владычество двигалось постепенно. Считается, что движение это началось еще в 1731 году, когда в русское подданство вошел Младший жуз. В архивах сибирских газет дореволюционного периода даже присутствует мнение, что «падение в 1769 году разрушенного китайцами Джунгарского царства лишило Киргиз-Кайсаков твердой опоры и заставило их окончательно тяготеть в России». Далее, в этих документах сказано: «Смелый и умный хан Средней Киргизской орды, Аблай, до конца своей жизни, т.е. до 1781 года, искусно лавируя между Китаем и Россией, сумел еще сохранить фактическую независимость своего народа. Но уже при слабом его преемнике, Вали-хане, и при постоянных распрях между отдельными киргизскими племенами и ордами, племя за племенем искало своего спасения от притеснений соседних народов в постепенном подчинении владычеству и могущественной охране России. Эти соседние племена, поставленные, как межу молотом и наковальней, между хищническими набегами своих еще независимых соседей с одной стороны, и охраной России ей подчинившихся племен с другой, попадали неминуемо в русское подданство».
Такое постепенное подчинение казахов «заставило» русское правительство выдвигать свои форпосты далеко за Сибирско-Иртышскую линию, в глубину самой степи. С 1824-1834 гг. основываются первые русские поселения в степи казахов. Затем число этих поселений только увеличивалось. Однако между 1836 и 1847 годами успехи русского владычества в казахской степи было оттянуто десятилетней борьбой с правнуком Абылай хана султаном Кенесары, сумевшим в течение 10 лет лавировать между соседними с ним двумя русскими генерал-губернаторами с одной стороны и независимыми туркестанскими властителями с другой, пока, не пришлось ему погибнуть в распре от рук своих кочевых соседей киргизов в 1847 году.
Русские поселки на землях Среднего жуза, основанные в местностях неудобных для оседлой земледельческой жизни (Баян-Аул, Каркаралы, Акмолинск, Атбасар) не могли служить прочными опорными пунктами для русского владычества в степной окраине. Но уже с начала 1840-х годов исследования русских натуралистов и геологов (Карелин, Кирилов, Ал. Шренк и А.Е. Влангали) выяснили, что не вся степная окраина состоит из земель неудобных для оседлой жизни, а что, напротив, у подножья Тарбагатая и Семиреченского Алатау находятся удобные для культуры и колонизации земли. С 1847 года, со времени подчинения России Старшего жуза, земли которой были расположены на прекрасных и роскошно одаренных природой подгорьях Семиреченского и Заилийского Алатау, открылась практическая возможность оседлой и земледельческой колонизации в юго-восточном углу казахской окраины. В 1847 году был основан у подножья Семиреченского Алатау город Копал, а в 1854 году, у подошвы Заилийского Алатау – укрепление Верный, а затем и целый ряд значительных поселений у подножья этого хребта.
Исследователи начала ХХ века пишут, что занятие Заилийского подгорья имело в истории России одинаковое значение с занятием Амурского края. Как только русская колонизация стала прочной на этой окраине Центральной Азии, сюда устремились пионеры русской науки. В 1855-1857 гг. и последующие годы Русское Географическое Общество снарядило свою первую экспедицию на эту окраину и затем употребило все свои усилия для исследования не только этой окраины, но и принимая ее за исходный пункт постепенной эксплуатации научных сокровищ Центральной Азии. Имена лучших деятелей Русского Географического Общества были связаны с исследованиями Великой степи и лежащих за ее пределами пространств Средней Азии.
Между тем, вскоре Верный стал опорным пунктом русского влияния на соседние кочевые племена.
Почти одновременно с основанием Верного, на низовьях Сыр-Дарьи, на месте взятой у кокандцев Ак-Мечети был построен форт Перовский и устроена вдоль Сыр-Дарьи пограничная линия от Перовска до Казалинска, Русское правительство в конце 1850-х годов пришло к убеждению в необходимости перенести свою границу на границу казахских степей с оседлыми государствами Туркестана. Тем самым, они заняли подгорную полосу хребта, ограничивающего с севера верхнее течение Сыр-Дарьи, между меридианами уже вошедшего в русские пределы озера Иссык-Куль и форта Перовского. Это занятие было начато полковником Циммерманом в 1860 году, но было осуществлено полковником Черняевым только в 1864 году. Оно же имело последствием покорение Ташкента, привело постепенно в русское владычество весь Туркестан и завершилось занятием в 1881 году Закаспийской области до границ Персии и Афганистана и проведением Закаспийской железной дороги.
Земледелие
В Степных областях земледелие существовало и развивалось только в сравнительно небольших районах, разбросанных среди непригодных для земледельческой культуры степей. Сравнительно обширные такие районы были в Кокчетавском и Петропавловском уездах Акмолинской области, куда по преимуществу направлялась земледельческая колонизация. В остальных уездах Акмолинской и Семипалатинской областей эта колонизация была ничтожна. Сравнительно же более развито земледелие было только в районах искусственного орошения: в Зайсанском уезде Семипалатинской области и на подгорных полосах Семиреченской области.
В трех областях Степного генерал-губернаторства были более или менее значительные культурные оазисы. Все остальное пространство этих областей представляло собой кочевья казахов, живших исключительно продуктами своего скотоводства без намека перехода ни к земледельческой культуре, ни к промысловой деятельности. С другой стороны, среди казахов все более распространялся обычай заготовлять сено на зиму, а в южных уездах Акмолинской области было немало местностей, где казахи, продолжая вести кочевой образ жизни, имели в то же время и запашки. Но запашки эти были ничтожны по размерам, обработка земли была крайне несовершенна. Также стоит отметить, что жизнь казахов, живших в части Зайсанского уезда и на подгорьях Семиреченской области, представляла весьма любопытную комбинацию кочевого быта с очень интенсивным ирригационным земледелием. Эти казахи имели места зимнего и летнего кочевания, но по нескольку раз в лето они прикочевывали к пашням для их поливки, пахоты и посева, уборки хлеба и т.п.
Мало особенностей представляли условия земледелия в тех уездах Акмолинской и Семипалатинской областей, где хлебопашество велось без искусственного орошения. Эти условия представляли полное сходство с условиями пшеничных местностей сибирских губерний, с той лишь разницей, что земли в степи были свежее, а потому урожайность их была выше и неурожай случался реже. Впрочем, важно заметить, что более широкое развитие земледелия без орошения было возможно только в Акмолинской области. В Семипалатинской области преобладали дресвяные почвы совершенно непригодные для земледелия при естественном орошении, но вполне способные к возделыванию культурных растений при искусственном орошении.
Для полной характеристики земледелия в регионе, необходимо сказать еще несколько слов о его положении в Зайсанском уезде Семипалатинской области и в Семиречье, где оно было поставлено в условия, отличные от очерченных выше.
И в Зайсанском уезде, и в Семиреченской области, земледелие велось исключительно на искусственно-орошаемых землях. Пашни были прорезаны здесь большими оросительными канавами, арыками, от которых сохой, во время пахоты, проводились во все стороны малые канавки, равномерно распределявшие влагу по всему полю. В Зайсанском уезде поливные пашни иногда еще и удобрялись, а сама поливка производилась в первый раз перед пахотой, а затем во время роста хлеба от двух до четырех раз. Обычно в первый раз поливали всходы через 30 суток после посева, во второй - через 15 суток после первого и в третий - через 40 суток после второго. После восьми хлебов поле требовало либо трехлетнего отдыха, либо удобрения. В течение же восьмилетнего периода оно непрерывно засевалось одним и тем же хлебом: пшеницей, рожью, просом, овсом и т.д. Плодосмен и даже простая смена хлебов здесь не практиковалась, потому что от опадавших при уборке семян рождался «падалик», который засорял всходы посеянного хлеба. В Семиреченской области поливная земля, вследствие теплого климата, давала по два урожая в год. Озимое поле, засеянное пшеницей и ячменем, поспевало в конце мая, и по уборке засевалось вторыми посевами: «машем» (мелкий горошек), просом или морковью, реже кунжутом, маком или чечевицей. Вторые посевы созревали и снимались осенью того же года. Затем на следующую весну поле засевалось яровыми растениями, главным образом, рисом и сорго, а также в небольших количествах хлопчатником и люцерной. Урожай с поливных пашен в Семипалатинской и Семиреченской областях получался очень крупный, а неурожаев никогда не бывало, а хлеба, возделываемый на поливных землях, хватало как для собственного продовольствия, так и на продажу в Китай и ближайшая казахские кочевья.
Скотоводство
Скотоводство в местности, вмещавшей в себя главную массу казахского населения, играло в хозяйственной жизни населения первостепенную роль. Оно и понятно: скотоводство в действительности достигало больших размеров только там, где покосов и пастбищ было особенно много и там, где недостаток пахотной земли в летнее время освобождал большую часть крестьянского труда.
Размеры скотоводства в Сибири, куда относилась киргизская окраина, был чрезвычайно разнообразным. К примеру, лошади в земледельческой полосе Сибири содержались в большинстве своем для земледельческой работы. Эти лошади были малорослы, неприхотливы к корму и воде, хорошо выносили жару и стужу, были быстры, но не сильны. В целом, типы лошадей в разных местностях Сибири были неоднообразны: так, в южной степной части Тобольской губернии лошади представляли собой помесь с казахской степной породой и отличались особой быстротой и выносливостью на бегу. В Томской местности лошади были намного медленнее казахской породы, но в отличие от последней хорошо справлялись с тяжелым извозом.
Лучшие породы овец разводили на южных окраинах Тобольской и Томской губерний, прилегавших к казахской степи. Там значительная часть овец принадлежала к казахской курдючной породе, разводимой ради сала (годовалая овца давала около 20 ф., трехлетняя - 1 пуд сала и более).
Для казахов степных областей скотоводство являлось главным и почти единственным источником благосостояния. Разводили в степях, главным образом, лошадей и овец, а рогатого скота содержали сравнительно очень мало. Лошадей держали как для передвижения, так и для продовольствия (кумыс, конское мясо), а также для продажи соседнему оседлому населению, овец - для убоя на мясо и на сало, которого степная овца давала очень много. Впрочем, казахи сами били овец преимущественно для собственного потребления. Избыточные овцы продавались живьем гуртовщикам, которые гнали их в местности, где были устроены салотопенные заводы, и уже здесь подвергались убою. Кроме лошадей и овец, казахи держали и верблюдов, которых употребляли летом в качестве вьючного скота, а зимой запрягали в обыкновенные крестьянские сани.
Казахи почти не заготовляли сена на зиму, а предоставляли скоту бродить по покрытой снегом степи и добывать себе корм из-под снега. Когда снег был рыхл и лежал нетолстым слоем, крупный скот, а по его следам - и мелкий, легко докапывался до сухой травы. Но когда, после первого снега, случались дожди, а после них - морозы, и почва покрывалась слоем твердого льда, то последствием такой гололедицы в степи являлось отсутствие корма и бескормица, во время которой гибли десятки и сотни тысяч голов крупного и особенно мелкого скота. Немало скота гибло и от буранов, продолжавшихся в степи по нескольку дней кряду: табуны лошадей и стада овец, застигнутые бураном, не могли устоять против напора ветра. Гонимые по его направлению, они попадали в забитые снегом овраги и лощины, где и гибнли массами.
Лесное пространство степи
Полоса березового леса занимала всю низменную (степную) часть Сибири. Береза растет на черноземной почве и потому полоса эта была наиболее населена и особенно характерна для Западной Сибири, между средним течением реки Тобола и верхней частью реки Оби. Пространство это захватывало Ишимскую, Акмолинскую, Куруджинскую и Барабинскую степи. Хотя под словом «степь» принято разуметь совершенно безлесное пространство, но в Сибири, за исключением почти всей степной окраины Казахстана, все остальные равнины были покрыты березовыми перелесками или куртинами («колки»), которые придавали местности чрезвычайно своеобразный вид. Березовые колки, сливаясь в некотором отдалении, имеют вид сплошного леса. Проезжая сотни и тысячи верст по западносибирскому тракту, путник везде видел на горизонте сплошные леса. Если местами эти березовые колки отсутствовали, то в большинстве случаев оно произошло вследствие их вырубки и следовавшей затем пастьбой скота. Так, оседлое население Акмолинской области топорами и огнем постепенно отодвигало к северу черту древесной растительности в степях, почему с юга все более и более надвигалась степь.
Распределение березовых колков по степной поверхности большей частью можно было назвать идеальным. Это было именно то сочетание леса и пашен или пастбищ, которое везде и всегда было желательно в интересах сельского хозяйства. Только благодаря этому распределению лесов в этой полосе Сибири, несмотря на не совсем благоприятные атмосферические условия и плохую почву, посевы и травы росли хорошо.
В этой наиболее населенной полосе береза доставляла оседлому крестьянину все: строевой, дровяной и поделочный лес. Все избы и хозяйственные постройки в деревнях были сделаны из березового леса, крыши из березовой коры. Береза же служила исключительным материалом для топлива как в городах и селениях, так и на заводах, а равно для всех поделок, необходимых в хозяйстве. Потребление березы было громадным и березовые колки таяли, как весенний снег.
Полоса горных лесов охватывала всю Сибирь с юга. Начиная с Семиречья и до Владивостока шла почти непрерывная цепь гор, имеющих разные названия: Тянь-Шань, оба Алатау, Тарбагатай, Алтай, Саянские, Становой, хр. Яблоневые и др. Северные склоны этих гор почти повсюду были покрыты лесом. Здесь лесная растительность была очень разнообразна, но преобладали хвойные породы: лиственница, пихта, сосна, кедр. Эти породы давали прекрасного качества строевой материал, однако эксплуатация горного леса представляла огромные трудности. Горные лесные дачи были удалены от населенных мест, заготовка леса на крутых склонах гор была сопряжена с немалым риском. Нередко лес рос на сопках с такими крутыми боками, что срубленное дерево падало вниз и разбивалось в щепки, повреждая при этом и все молодые деревца, встречаемые на пути. Реки в гористых местах были порожисты и не допускали сплава. В Семипалатинской и Семиреченской областях, казахи перевозили бревна из ущелий на верблюдах. Горные леса имели весьма важное значение в экономике края. Независимо от того, что с проведением железной дороги явилась частная предприимчивость в эксплуатации лесных богатств, леса, покрывающие крутые склоны гор, служили могучим регулятором половодья рек и влажности воздуха. Поэтому, правильное хозяйство в горных лесах и защита их от истребления составляли настоятельную потребность Сибири.
С начала 1860 годов русское правительство начало заботиться о введении некоторого порядка в пользовании лесом в Западной Сибири. Так, в 1863 году в губерниях Томской и Тобольской и в областях Акмолинской и Семипалатинской, были введены временные правила о попенных и посаженных деньгах за право пользования лесом.
