28 ноября 1754 года – рапорт командующего в Коряковском форпосте капитана фон Траунберха командующему Луцким полком в Ямышевской крепости полковнику К. Е. Дебонгу о приезде 60-ти вооруженных киргиз-кайсаков ведомства Султанмамет-султана с требованием освободить захваченного около форпоста киргисца.

 

Высокородному г-дину,

высокопочтенному г-дину полковнику Дебонгу,

 

Репорт

Сего ноября 28 дня в 4-м часу дни к фарпосту Коряковскому приехало киргис-кайсаков, по примеру, человек с шездесят конные военную рукою с ружьем, а иные с копьями и луками, и, недоехав до оного фарпосту сажен за сто, остановились. Из них десять человек приехало к надолбам, и просили толмача. Почему тогда из бывших здесь барабинцов один для толмачества был приведен. Чрез которого я их спрашивал: какия они люди и для чего приехали? На что они с великою суровостию мне объявили, что мы-де киргис-кайсаки ведомства Аблай-салтана старшины брата ево Султанмаметя и из них, приезжих, старшина Бабален Изыналов, и спрашивали – что-де вы желаите войну с нами иметь или мир, и для чего вчерашнаго числа увезли ис табуна одного киргисца, за которого-де объявленной старшина Султанмаметь, якоб весьма сердит, и велел-де вам объявить: «Для чего-де без ведома ево взяли?» На что им от меня с ласкательством объявлено, что мы войны с вами не имеем, точию-де онаго киргисца взяли для того, чтоб табуны ваши на здешную сторону не перегоняли, и оной-де киргизец /л. 253 об./ отослан в Ямышев, которой-де вскоре к вам отпуститца попрежнему. На что они объявили, что нам-де своих лошадей пасти за рекою Иртышем негде и корму нет, и их затем-ста не морим. Почему паки им объявлено, что из ваших киргисцов многие воруют и внутрь лини тайно воровски переезжают и ныне ограбили барабинцов. На что они паки объявили, что мы-де таких воров не знаем, и они-де не наших улусов, а ежели-де вы нам не верите, то-де пошлите, хотя сей час с нами из их, барабинцов, человек двух и несколько команды, то-де мы поедем по всем кибиткам и будем искать, и как-де найдем, то их за такое воровство наш объявленной старшина будет жестоко сечь, а их пограбленные вещи отдадим им все обратно.

А при том же они, киргисцы, паки спрашивали, чтоб того взятого киргисца отдать им обратно, ибо-де оной, якоб хвор, а вместо-де ево мы отдадим другова здороваго. Почему от меня им вторично объявлено, что того киргисца подлинно здесь не имеетца, а отправлен в Ямышев. А притом им чрез того толмача паки от меня объявлено, чтоб они всемерно своего ската на здешную не перегоняли. А ежели впредь будут перегонять, то-де уже будут тогда посыланы сильные команды, и того скота велено будет ловить. На что они объявили, что-де у нас вверх по реке Иртышу за Ямышевым, а вниз до Железенской, за неимением у них за рекою Иртышем корму, табуны пасут на здешной стороне, ибо-де нам, за неимением на той стороне корму своего скота морить невозможно, а сами-де мы живем на той стороне. Почему же от меня им в последние объявлено, чтоб они ехали отсюда обратно в свои улусы, а впредь бы внутрь линии к здешним крепостям /л. 254/ таких приездов не чинили, а ежели и за сим то ж чинить будут, то уже за такое их самовольство поступлено с ними будет по указом, а буде им какая случитца нужда, то б ездили в Ямышевскую крепость. Которые на то сказали, что ежели де взятой киргизец прислан не будет, то-де мы паки к вам приедем. И потом уже оные от фарпосту отправились обратно, и поехали по тракту вниз, отколь оные наперед приехали.

О чем вашему высокородию сим покорно доношу и притом представляю: прошу дабы повелено было впредь для спросу их, може паче чаяния они, киргисцы, подъезды будут чинить, прислать знающаго их языка толмача, дабы за неимением таковаго знающаго впредь може при приезде их, киргисцов, в непереводе не могло последовать какой опасности. А хотя здесь такой знающей их киргискому языку роты первой драгун и имелся, точию оной за ево болезнию отослан в Ямышев в полковой гошпиталь.

Сверх же того вашего высокородия паки прошу посланную от меня сего числа при капралех Гагарине и Менчукове в тритцати человеках драгунех команду прислать сюда незадержно обратно, ибо в людях здесь по нынешним обстоятельствам состоит не без надобности.

А о вышеписанном же от меня вниз до крепости Железенской, чтоб г-да командующие в фарпостах и станцыях были известны и имели б крепкую предосторожность чрез ответное сообщение. А команды моей в Подстепной станец г-дину порутчику Матюнину чрез ордер сего ж числа знать дано.

 

У подлинного подписал капитан фон Траунберх.

С подлинным читал писарь Иван Галушин.

Ноября 28 дня 1754 году

 

На полях:

По верхнему полю л. 253: По секрету. Подан ноября 29 дня 1754 году. 

Копия. ГАОО, ф. 1. оп. 1. д. 35. лл. 253–254. Копия.

 

18 декабря 1754 года – определение бригадиров И. Крофта и Я. Павлуцкого на присланные от командующего в Ямышевской крепости командира Луцкого полка полковника К. Е. Дебонга рапорты о перекочевках на правый берег Иртыша киргис-кайсаков с табунами, о вооруженных стычках военных с ними, об угрозах Султанмамет-султана, об ограблении крестьян около Песчаного станца, о невозможности противостоять киргис-кайсакам с малым числом войск. Приказали – всемерно перегонять табуны на левобережье, при этом обходясь с киргис-кайсаками ласково, и первыми драки не начинать; крестьянам временно запретить ездить на промыслы на Иртышскую линию.

 

По указу Ея императорскаго величества брегадир Крофт, брегадир же и табольский обер-камендант Павлуцкой, слушав присланных от командующаго в Верхиртышских крепостях Луцкого драгунского полку г-дина полковника Дебонга трех репортов, полученных брегадиром Крофтом чрез нарочного сего декабря 11 числа, в которых объявляет:

– В первом: в ноябре-де 29 числа стоящей в Коряковском фарпосте полку Луцкого капитан фон Траунберх, тремя репортами к нему, Дебонгу, представил:

При первом-де прислал поиманных посланными от него, полковника Дебонга, и от него, капитана фон Траунберха, для згону киргиских табунов командами киргис-кайсаков дватцать три человека.

Во втором, что к фарпосту Коряковскому вооруженною рукою с турками, с копьями и луками приезжали киргисцы (а о числе их значит в подлинном репорте) и просили поиманного теми командами и их улусов их человека.

Третьем – посланной-де из Черноярского станцу с письмами с одним драгуном и казаком драгун же Михайлов репортовал ево, капитана – не доезжая-де до Коряковскаго фарпосту верст шесть наехало на них встречю киргис-кайсаков человек шездесят и о протчем.

По которым-де ево, капитана /л. 262 об./ фон Траунберха репортам привезенным киргисцам от него, г-дина полковника Дебонга, чрез толмача объявлено, чтоб они впредь на сю сторону ни за чем не ездили и табунов своих не перегоняли. Також, что киргисцы приезжали х Коряковскому фарпосту с суровостию и употребляли непристойные слова, о том им сказано, что-де вы называетесь подданными, а так угрожаете. И ежели-де такие шалости чинить будите, то поступлено будет с вами по военным регулам. Також, ежели впредь табуны будут на сю сторону перегонять, то те табуны отгонять велено будет все. Почему могут они з голоду помереть, ибо по их объявлению, что на той стороне, якоб корму нет, то они напрасно затевают, закрывая себя в нашей стороне от калмык, с которыми они несогласия имеют. Також, чтоб они тех воров, которые барабинцов ограбили при старшине их привезли, ибо от них, киргисцов, объявлено, в котором они улусе ис того грабежа старшине своему одну лошадь и две лисицы дали. Також и ушедшую лошадь ис посланной команды капрала Сонцова со всем седлом и с пистолетами привели б, которая уповательно теми ж ворами поимана, за которыми они посланы были, и их издалека видели, токмо за ночным временем их догнать не могли. К томуж-де та лошадь сего 754 году в генваре м-це выменена /л. 263/ у них, приезжающих киргисцов, сюда в Ямышев. И те пограбленные вещи и лошадь, чрез трои сутки привезли для отдачи тем барабинцам. Чего для оставлены до привозу тех ограбленных вещей их восемь турок, топоров два, ножей дватцать. И притом им в бытность их, а для виду в силе их объявлениев, якоб о малолюдстве собраны были все находящие там военные команды, яко для церемонии проведены. Которые киргисцы обратно без всякаго им озлобления отпущены с подтверждением, дабы объявленное в своих улусах своим старшинам объявили.

И с тех репортов для усмотрения, какия они, киргисцы, противности чинят, копии представил. Ис которых оказалось:

– В первом: ноября-де 26 числа посланные в разъезд вниз к Черноярскому станцу драгуны по прибытии обратно в фарпост Коряковской репортовали, что в проезд их усмотрены ими перегоненные со степи внутрь линии киргис-кайсацкие табуны. Почему-де 27 числа, как свет для перегону тех табунов обратно в степную сторону послан был при одном капрале с тритцатью человеки драгун з барабинцом урядник. Которой, прибыв обратно, репортовал, что он с командою, отъехав от фарпосту верст с пять, наехал внутрь лини /л. 263 об./ от дороги верст с пять же киргис-кайсацких лошадей з десять, перегнал в степную сторону за реку Иртыш. Точию-де при тех лошадях киргисцов никого не было. А потом следовал до половинного маяку и там наехал же внутрь линии киргиских дватцать лошадей, которых потому ж в степь за реку Иртыш перегнали. А при тех лошадях был один киргизец, которой, не допустя с командою за версту от того табуна, убежал в степь. От того-де половинного маяку, отъехав версты с три к станцу Черноярскому, наехал же киргиской табун, в котором имелось, по примеру, с пятьсот лошадей, и оной-де бывшими тогда при том табуне киргисцами снутри линии, как ту ево следующую команду увидели, перегоняем был в степь за реку Иртыш. Х которому табуну прибыв с командою, приехало киргисцов шесть человек без ружей, которых он чрез бывшаго при сем барабинца спрашивал – для чего табун перегоняют на здешную сторону? На что-де они ему объявили, что они те свои табуны на здешную сторону перегнали за неимением за рекою Иртышем корму. Почему-де ис тех киргисцов одного взял, а прочие пять человек ушли. Да и тот табун перешел весь за реку Иртыш. А взятой-де киргизец чрез того барабинца объявил, что зовут ево Тарбан Курманов /л. 264/ волости Капчак старшины брата Аблаева Салтана Маметя, а стоят они с кибитками против того места за рекою Иртышем в близости. Почему тот урядник с командою и с ним киргисцом, при котором одна лошадь с седлом, по возврате прибыл х команде. Того ж 27 числа в фарпост Коряковской прибыли полку Луцкого прапорщики Лавров и Перелешин с командами. Которые репортовали: Лавров – во время ево следования от станца Подстепного, не доехав до маяка версты за три, поимано командою ево внутри лини у табунов киргисцов три человека на верховых лошадях без ружей. А те-де табуны, коих было наехано с три, со степи внутрь лини, как-де можно видеть по сакме перегонены, которые обратно перегнаты ж за реку Иртыш. А тех киргисцов с собой привел. При них лошадей три, топор один, седел три; Перелешин – во время-де ево следования от станца Подстепного внутрь лини в верстах в дватцати или в тритцати против половинного маяка наехал киргисцов, которые-де, как можно было видеть и они объявили, ездили за охотою порознь, в девятнатцати человеках, кои все и поиманны. И при них взято ружей восемь, ножей дватцать, топор один, а лошадей с их верховыми и заводными /л. 264 об./ дватцать одна, седел тож. Которых и привес, а в проезде ш табунов более не видал. Которые за канвоем и отправлены в Ямышевскую крепость. Из бывших-де барабинцов, которым по приводе в фарпост киргисцы для опознания, что кто из них барабинцов не ограбил ли, показываны были, и объявили, что привезенной урядником киргизец обще с теми ворами, кои ограбили, одной волости.

– Во втором: ноября-де 28 числа в четвертом часу дни к фарпосту Коряковскому приехало киргис-кайсаков, по примеру, человек с шездесят конные военную рукою с ружьем, а иные с копьями и луками, и, недоехав до оного фарпосту сажен за сто, остановились. Из них десять человек приехало к надолбам, и просили толмача. Почему тогда из бывших барабинцов для толмачества приведен. Чрез коего и спрашиваны: какие они люди? И они с великою суровостию объявили, что они киргис-кайсаки ведомства Аблай-салтана старшины брата ево Султамаметя и из них, приезжих, старшина Бабалей Изыналов, и спрашивали – что чего-де вы желаете войну с нами иметь или мир, и для чего вчерашнаго числа увезен ис табуна один киргизец, за которого-де тот старшина Султанмаметь, якоб весьма сердит, /л. 265/ и велел объявить: «Для чего-де без ведома ево взяли?» На что им от меня с ласкательством объявлено, что войны с ними не имеетца, токмо того киргисца взяли для того, чтоб табуны на здешную сторону не перегоняли, и оной киргизец послан в Ямышев, которой вскоре отпуститца попрежнему. А они объявили, что-де им своих лошадей пасти за рекою Иртышем негде и корму нет, и их-де затем не морить. На что им объявлено, что из их киргисцов многие воруют, и внутрь линии тайно воровски переезжают, и ныне ограбили барабинцов. А они сказали, что они таких воров не знают, и они-де не их улусов, а ежели-де не верите, то-де пошлите с ними их, барабинцов, человек двух и несколько команд искать воров, и буде найдутца, то их старшина жестоко накажет, а их ограбленные вещи отдадутца. И отбыли обратно.

– Ноября-де 28 числа в последнем часу дни прибывшей ис станца Черноярского з драгуном и казаком с письмами драгун Иван Михайлов репортовал: во время ево следования с письмами к фарпосту Коряковскому усмотрены им киргис-кайсацкие табуны от Черноярского станцу до половинного маяку внутри линии, и не доезжая до здешнего фарпосту верст с шесть наехало на них встречю /л. 265 об./ киргис-кайсаков человек с шездесят. А потом оные, остановя их, ис тех же киргисцов из за реки Иртыша ззади и из боков наехали человек до сорока, и всех стало быть до ста с ружьями, и спрашивали у него, ибо он их языку знает – для чего руские киргисцов увозят. И он объявил – не знает, ибо он не той крепости. А между тем кидались ис тех киргисцов два человека с саблями и несколько с копьями и колотьем пример чинили и говорили, ежели-де вы впредь будете ловить и увозить, то и они будут хватать и увозить, да и не дадут ис крепости за водою вытти, и будут брать к себе. И говорили ж, чтоб послать к их старшинам, ежели барабинцы ограблены, воров сыскать, за то-де наказаны будут, а невинных не брать. И затем наехал их старшина и от того их заклинал. Почему они и отступили. И тот старшину спрашивал ево: какой человек. И он объявил, что драгун, едет с указами. И отпущен обратно.

При том же он, Дебонг, представляет: капитаны-де фон Троунберх же и Карташев, каковы представили репорты, и оных копии приложил, в коих оказалось:

– Порутчик Матюнин ис Подстепного станца ево, фон Трунберха, репортовал – с патрульною-де доскою посланные драгуны по прибытии репортовали – усмотрено ими между половинного маяку к Подстепному станцу чрез дорогу со степной стороны внутрь линии сакма и три лошадиные табуна. /л. 266/ Почему послана была команда. От коей по возврате оказалось, что наехано ими внутрь линии в степи растоянием от станца верстах в пятнатцати лошадиных табунов множественное число, и за малолюдством и за множественным числом при тех табунах киргисцов в степь согнать невозможно, ибо-де при перегоне те киргисцы с немалою дракою и запаленными фитилями на тое команду напали и отбили от табунов прочь. Почему они и остались. А более-де за малолюдством, а особливо за приездом тех киргисцов х Коряковскому фарпосту по суровости их команды послать был опасен.

– Карташев: посыланными-де ис Чернорецкого фарпосту до Черноярского разъездными партиями усмотрено от Чернорецкого фарпосту верст за восемь на здешней стороне реки Иртыша киргиские табуны внутри от тракту с версту, кои посланною партиею и перегнаты. А потом паки усмотрены их же киргиских табунов по тракту к Чернорецкому фарпосту множественное число, например, верст на десять. Которых при перегоне человек с пятнатцать с ружьем, с укрюками и с заженными фитилями наехали. И видно-де, что в намерени драку чинить или стрельбою. Токмо-де за умноженною командою ис тех два человека побежали за реку Иртыш, знатно-де, что для сказывания, а протчия тринатцать человек /л. 266 об./ имели намерок противитца. Которые-де окружены были командою, и чрез толмача спрашиваны: чего ради те табуны перегоняют, и кто у них старшина? И объявили, яко на их стороне кормов нет, и старшина в улусе Качкарбай, которой воевал с калмыками и невдавне приехал. А где и далеко ль от реки Иртыша стоит якобы не знают. И перегнато тех лошадей с три тысячи. А между тем прибежало тех киргисцов из улусов человек до дватцати с ружьем з запаленными фитилями и с крюками. Токмо тою командою за реку Иртыш не пропущены.

И тем репортам он, полковник Дебонг, представляет: ибо-де, хотя по ордерам и притом по приложенным указом и велено, чтоб с ними поступать, яко с неприятельми, однако-де остерегая себя г-да командующие афицеры военного суда, дабы ежели зачать от их лехкомыслия чего не последовало, и не подвергать бы себя под военной суд. А особливо ж по станцыям и крепостям за малолюдством, яко не весьма многолюдно послать можно для перегону их табунов, а о умножении всегда их людей, весьма сумнительно в драке с ними поступать. Понеже-де не точию за теми посылками за ними, такожде и для воски сена и содержания караулов люди и лошади в непрестанном утруждении. Что-де с теми киргисцами повелено будет чинить достаточною резолюцыи меня требует.

– Во втором: /л. 267/ декабря-де 1 числа капитаны Сумороков и Карташев же репортами к нему представили. С коих приложены копии. А во оных оказалось: от Суморокова сего-де 754 году сентября дня отпущены были Тарского ведомства из Чернолуцкой судной канторы з данным пашпортом той Чернолуцкой слободы жители Дмитрей Казанцов, Аксен Чернаков, Илья Тимирев, Терентей Киргинцов, Потап Менщиков для промыслу и работы на платеж подушных денег вверх по Иртышу до Ямышевской крепости. Которой их данной пашпорт в Омской и Железенской канцеляриях был объявлен и в книги записан. И по записке из Железенской крепости к Ямышевской отбыли минувшаго октября 1 дня. А ноября 20 ис Пещанского станца в Железенскую канцелярию репортовано, что те крестьяне с товарищи всего пять человек по тому пашпорту не приехали, но находились и имели становье растоянием от станца вниз по реке Иртышу верст з двенатцать в урочище по здешную сторону реки Иртыша у речки Качиры; и ноября ж 16 числа, пришед ис тех крестьян Илья Тимирев в станец Пещанской, объявил, что приехали из зарешной стороны на их крестьянское становье на жилую сторону киргис-кайсаки и из оных промышленных одного Потапа Менщикова и пять /л. 267 об./ их собственных крестьянских лошадей взяли и увезли с собою в улусы свои, а когда-де ево Меншикова брали, то-де других ево товарищей четырех человек при становье не было, и отъезжали с того становья для звериного промыслу по сей стороне реки Иртыша, и прибывши того ж числа на становье ево уже не застали, и пошел из них Темирев в станец для объявления. А 17 числа в первом часу дни из за той же зарешной стороны приехало оных киргисцов человек с тритцать к тому ж их становью и привезли того крестьянина Меншикова с собою, а на лошадях их, крестьянских, и, не отпустя ево, Меншикова, но еще взяли силою с собою другова крестьянина Терентья Киргизова и их осталых четыре лошади, а всего-де взято было ими, киргисцами, крестьян два человека, лошадей девять, а ноября ж осьмаго на десять дня, которые увезены были крестьяне два человека, оные теми киргисцами отпущены обратно на становье, и с ними две лошади; у оных киргисцов осталось и не отдали их крестьянских семь лошадей, да взяли-де у них, крестьян, топоров три, ножей три, огнив два, натруску пороховую одну, лисиц четыре.

А за что имянно тех крестьян киргисцы ограбили и не было ль у них какого при том взятье повреждения или какой ссоры, и не причинили ль какого воровства, /л. 268/ того из репорта из станца было невидно. И для подлинного разведывания – от чего те киргисцы крестьяном грабеж и отнятие лошадей причинили, послан был с командою х крестьянам к становью и с ружьем урядник, которому для всяких случаев дан был толмач, и велено их, крестьян, где становье имеют сыскать и заподлинно справитца – для чего на их киргисцы, так сильно напавши, учинили грабеж, и их, крестьян, к себе увозили, и не было ль от них, крестьян, к ним, киргисцам, какого воровства и озлобления, и не переезжали ль и они за чем на их степную зарешную сторону, и по выспросе тех мужиков, забрав всех, и привесть в крепость Железенскую для подлинного изследования и обстоятельного о том репортования. Да при том же приказано было: ежели ж по объявлению крестьянскому касатца будет до справки и спросу х киргисцам заехать, то б к ним, буде они от берегу стоят недалеко и опасности никакой не следует, съездил и у старшины их с ласкательством и учтивостию чрез толмача выспросил: за что они так самовольно верноподданных Ея императорскаго величества крестьян на здешней жилой стороне грабят /л. 268 об./ и к себе в улусы увозят, и чрез реку переезжают. И ежели разведано будет чрез разговоры крестьянская невинность, то б взятых лошадей и екипаш весь обратно просил. Ибо-де оне крестьяне государственные и спрашиваетца с них немалая в казну подать.

А ноября-де 25 числа тот урядник с командою обратно в крепость Железенскую прибыл и тех крестьян промышленных всех привес с собою. И репортовал, что он тех крестьян становье нашел на здешней стороне в лесу в самом глухом месте избушку и их, крестьян, спрашивал: за что у них от киргисцов грабеж учинился. На что они объявили, что грабеж у них киргисцы причинили от того – приехавши те киргисцы на их крестьянское становье к ызбушке, в которой был из них один Потап Менщиков, и взяли ево бить плетьми, и всячески наругались, и за волосы таскали, и вынимали ножи, и спрашивают у них покраденное у них лошадей четыре, которых-де, якобы покрали они имянно, крестьяне. И того ж числа ево, Менщикова, за неумением их языку ко оправданию объявить ничего не мог, но объявлял миновением, чтоб ехали для разговору к станцу. Точию они туда не поехали, но взявши ево, Менщикова, увезли с собою в юрты, где-де он ночевал ночь. И потом на другой день приехали /л. 269/ те киргисцы человек с тритцать к той избушке и привезли того крестьянина с собою. Которых видя, другие бывшие при избушке артельщики, испужався, и побежали с ружьями прочь. А они, киргисцы, по отбеге их оставшей при избушке шкарб весь брали и, не страшась того, что они с ружьями, догнали и стали ловить. На что тот Менщиков сказал, что они ево увезли и их хватают за то, что, якоб у них четырех лошадей покрали. Почему они, крестьяне, не противясь с ними более, да и им ружья никакого страху не давали, но повели к ызбушке и стали по малу разговоры чинить и приносить оправдание, что они лошадей их никогда не крадывали и не видали. И по тому их объявлению те киргисцы стали искать их лошадей, где они ходят, и присматривать: нет ли от той избушки куда в здешную сторону и в другие места лошадиных следов. Точию сыскать не могли, но взяли лошадей четыре, одну, вымуча, бросили обратно. Но еще ж-де, не удовольствуясь тем, взяли с собою крестьянина Терентья Киргинцова и повезли обоих паки в улусы свои, и перевезши за реку Иртыш остановились на озере, и начали паки другова крестьянина пытать плетьми, и вынимали ножи, стращая и спрашивая: скажи-де ты – вы лошадей украли. Точию-де /л. 269 об./ он, Киргинцов, по невиновности своей таким себя приличным вором напрасно оболгать и им сказать, что украли, не имел. Почему они, киргисцы, не удовольствуясь же тем, разболокли ево, Киргинцова, донага, и положа на снег и севши на груди, хотели зарезать. И не можа ево устрашить тем, вырубли на льду пролуб и хотели пустить в воду, что и учинили и ево туда всего угружали, точию он не повинился. И по силе того оные киргисцы ево, Киргинцова, отпустили обратно, а Меншикова взяли и повезли паки в юрты, и привезши, всячески стращали, и заставили старшине своему кланятца в ноги, дабы он скоряе отпустил. Коему он, Менщиков, по немалому принуждению и кланялся, и оттуда отпущен был на становье. А семь лошадей, лисиц четыре, топоров три, ножей три, огнивы и натруску им не отдали. И по зву оного Менщикова, как к фарпосту, так и к крепостям для лутчаго разговору и оправдания не поехали.

И за вышеписанными-де обстоятельствы, а по объявлению крестьянскому тот урядник, видя их невинность, к тем киргисцам, которые стоят от той избушки недалеко, но за рекой Иртышем на самом берегу, и опасности никакой не следовало, в силе приказания /л. 270/ заехал и у старшины их Кипчацкой волости именем Утелби Тулякова с ласкательством чрез толмача спрашивал: за что они верноподданных Ея императорскаго величества народов, так безвинно напавши и переехав на жилую сторону, и самовольно ограбили, и взятых бы семь лошадей и протчей их крестьянской шкарп на платеж в казну государственной подати обратно отдали, и впредь бы таких шалостей не чинили. На что он, старшина, поверя тем своим киргисцам объявил, что и семь лошадей, а не четыре они, крестьяне, покрали, а признаку к ним, крестьянам, о уводе тех их лошадей доказывают, бутто сами видели трех человек на тех их лошадях бегут к станцу от избушки в лес; за которыми-де они гонились далеко, догнать не могли, и убежали из виду. И утвердясь в том, что-де тех крестьянских лошадей и екипажу против своих лошадей мало – и не отдадут, ибо-де у них были лошади [были] добрые; чего ради намерены еще, буде ж тех лошадей не сыщут и не отдадут, у каких-нибудь российских людей в проезде лошадей несколько отнять. И за тем ничего не отдали. А следов-де от их избушки в степную сторону к станцу усмотрел, по которым-де они объявили – ездили для промыслу и объявления о себе /л. 270 об./ в станце. А из за реки Иртыша сакма проложена на остров великая, которая-де уповательно киргиская, ибо-де оная пошла от их юрт, по которой тот урядник до тех юрт и доехал.

Однако-де, сверх вышеписанного те крестьяне пять человек в Железенской канцелярии под видом строгаго и к тому пристойного роспросу порознь спрашиваны: не переезжали ль они за чем за реку Иртыш и того воровства заподлинно не причинили ль. На что они объявили, что они за реку Иртыш ни за чем, кроме тут имеющаго острова, не переезжали, а были завсегда и промысл имели на сей стороне и на том острову, где-де и прежде сего они повсягодно стаивали и промысл имели; а ныне-де для лутчаго об них ведения являлись они понедельно в Пещанской станец командующим; а воровства-де лошадям и протчаго им озлобления они не чинили и их, киргисцов, где они стоят не знают, только-де еще до заморозу слышали голос собак и верблюдов их. И то они, крестьяна, объявляют под обязательством себя смертныя казни и наижесточайшаго истезания, ибо-де ежели тех лошадей они покрали, то б как при том месте одни стоять смели. К тому ж, кроме нынешняго случая в приезде их, киргисцов, к ызбушке никогда не бывало. Тако ж и впротчем во всем они, крестьяне, против урядничья репортования показали сходственно. /л. 271/

И за теми-де обстоятельствами, как и по всему видно, что то воровство лошадей учинили може не они, крестьяне, но разве кто другие или иные киргисцы. Не напрасно ли затеяв, как-де то из объявлениев их значит, что перво крестьянам сказали четырех в пропажу, а потом уряднику объявили – семь. И тако-де немалая рознь. И о тех пропалых лошадях они киргисцы никогда ни в котором фарпосте и станце не объявляли и удовольствие не требовали. А когда б они заподлинно сами видели, что на тех лошадях к станцу бежали люди и они за ними гнались, то бы всемерно без прозьбы от них не преминуло. Однако-де оные крестьяне пять человек удержаны до получения резолюцыи. А к ним де капитаном от него, полковника Дебонга, предложено:

– Суморокову, чтоб он приказал заподлинно справитца – каким случаем и кто тех крестьян пропустил, чего для бес канвою и следовать за промыслом, також их со обстоятельством еще и с пристрастием допросить же: не они ль у киргисцов лошадей увели, и буде покажут, то б тех лошадей отыскать для отдачи им, а того урядника к их старшине с командою и з достаточным наставлением послать об отдаче ограбленных у них, крестьян, лошадей и протчаго с ласкательством. И что учинено будет – репортовать. Почему-де и брегадиру Крофту донесено быть имеет.

– Карташеву, чтоб впредь ежели киргис-кайсаки будут противитца – поступать /л. 271 об./ яко с неприятелями, ибо иным образом обойтитца никак невозможно.

И представляя, просит иметь настоящее расмотрение и повелением снабдить – каким образом с ними поступать, паче же-де и в перегоне их табунов на сю сторону, которых здешним малолюдством никаким образом удержать неможно. Хотя-де в силу предложениев, а паче по присланному при ордере прошлого 753 году августа от 11 дня с приложением из государственной Коллегии иностранных дел указу Ея императорскаго величества копии, також и по данной от покойного генерал-майора и ковалера Киндермана командующему инструкцыи и протчих подтверждениев велено с ними поступать в их нападениях, яко с неприятельми, почему и от него всечасно в команде подтверждаетца, но как-де из их угроз усмотреть можно в позжении сен и в недопущании до воды не без сумнения следует. И по таким их угрозам предложено-де во все места, елико возможно по крепостям, фарпостам и станцыям сена приумножить, и в том иметь всечасную неоплошную предосторожность. И просит резолюцыи.

– В третьем: посланные-де четыре обер-афицера с командами, прибыв, репортовали, а именно:

– Прапорщик Лавров в следовании-де ево от Ямышева до Подстепного станца, как киргис-кайсаков, так и их табунов и никаких сакм и перелазов /л. 272/ на здешней стороне не имеетца. А от Подстепного станца следовал до Коряковского фарпосту, верст за пятнатцать на здешней стороне близ реки Иртыша киргиских три табуна, в которых повидимому значитца будет лошадей до две тысячи или более, и при оных табунах киргисцов человек шесть. Ис которых взято-де их было три человека, а протчим чрез толмача объявлено, чтоб они впредь своих табунов на здешную сторону не перегоняли. И того ж самого времяни показанные их табуны им с командою на их степную сторону и перегнаты, а взятых с собою киргисцов трех человек привес в Коряковской фарпост и отдал капитану фон Троунберху для отсылки в Ямышев. А при следовании до Черноярского станца, и недоехав до оного, против маяку на половине дороги близ Иртышу на здешней стороне наехал один табун, по примеру во оном лошадей ста с четыре, а людей нет, которой перегнали. А при следовании из Черноярского х Коряковскому фарпосту и на дороге, недоехав до половинного маяка версты за две наехал киргисцов человек до сто и более, которые чрез толмача спрашиваны – зачем на здешную сторону приехали. И объявили, что приехали объявить – зачем их табуны перегоняют и людей их собирают? у них-де от перегону табунов потонуло лошадей до сорока; и притом старшина Салтамаметь, яко-де по известиям брат родной Аблаю-салтану, говорил: ежели-де впредь их табуны будут перегонять, то-де они ис крепостей /л. 272 об./ людей никого не выпустят, и сена все огнем пожгут, и воды-де из Иртыша не дадут. Которым объявлено, чтоб они ехали на свою степную сторону за реку Иртыш. И возвратились.

– Перелешин: в следование ево с командою ис Подстепного станца внутрь линии верстах в дватцати пяти девятнатцать человек киргисцов, поимав, привес их в Коряковской фарпост и отдал для отсылки капитану фон Траунберху. А ис Коряковского-де он, капитан, в силе предложения дал дву человек барабинцов к следованию в степь на те места, где их, барабинцов, киргис-кайсаки ограбили. Почему он в те места и следовал. И по прибытии никаких людей не наехал, кроме табунов. В которых табунах лошадей тысяч до двух или более, а при них и киргисцов никого нет. И собрав тот табун, согнал на их степную сторону. И при следовании к Черноярскому станцу верстах в десяти напали на него с командою киргис-кайсаков человек до семидесяти или более с укрючинами, при которых были ружья, копья и луки. И в то ж время ударили драгуна [драгуна] и казака по головам и прошибли до крови, и казачьего капрала по руке, и вышибли у них из рук ружья. Почему-де, видя такое их против ево команды многолюдство и драку, дабы команду свою в азарт не вдать, для страха приказал выпалить из трех ружей, и выпалили. Которые прочь и поскакали. За которыми гнался он [он] с командою верст з десять и, нагнав, увезенные ими ружья взял. И при том нападении неведомо каким случаем отбито или утерялось у драгун: /л. 273/ у одного фузейное нагалище, у другаго лядунка с патроны. И надтить не могли.

– Да прибывшей ис партии ж капитан Панцырев репортом объявил, что-де им со здешней стороны реки Иртыша табуны згоняемы были. Точию-де никак невозможно согнать, ибо-де оных расположилось по всей Иртышской линии весьма довольное число, как по степи, так и к бору. А именно: от половины Чернавского станцу даже до половины Долонского фарпосту. Да усмотрено ж им, что весьма довольное число и в бор идут с кошем своим и со скотом. Да ныне-де еще довольное число из за реки Иртыша киргиского войска идут на здешную российскую сторону. А протчие идут з баталии от калмык и гонят калмыцкой полон. Потому ж найдены им старшины, и объявлено, что они делают в противность указом и перегоняют на нашу российскую сторону скот; и они объявили – ежели-де нам табуны держать за рекою Иртышем, то табуны и сами они помрут все, к тому ж и воровства у них довольное число, а ежели-де будете табуны перегонять, то уже-де имеете с ними войну содержать, и они нам не уступят. А потому ж-де по усмотрению ево тех киргисцов в бор весьма премножество ушло промежду-де станцов Подспускнаго и Кривова, и кочуют на здешную сторону премножество.

– Також и по рапорту-де прапорщика Соболева промежду фарпоста Семиярского и станца Грачевского перешли ж казачьей орды /л. 273 об./ довольно число и с кошами своими к бору.

И тем репортом он, полковник Дебонг, просит, что с теми перекочующими киргис-кайсаками повелено будет учинить, резолюцыи и наставления, також в таких случаях расмотрением команды прибавить. А понеже от тех киргис-кайсаков, яко от такого ветренного, необузданного и лехкомысленного народа, хотя им и довольно было не точию персонально словесно объявлено, но и чрез пересылку письменную к их старшинам на основании секретных указов и ордеров генералитецких, дабы они самовольств чинить не отваживались, и воровства и продчих подбегов на российскую сторону отнюдь не чинили, и табунов своих не перегоняли, было б накрепко запрещено, но токмо, как напред сего, так и ныне от них то ж следует, и не унимаютца, и оказывают наглые и злые противные, яко неприятельские поступки, которых и впредь от них по такому злонамерению и по лехкомыслию последовать может, Того ради, приказали:

– ко отвращениям таковых от них подобных противных самовольных и яко неприятельских поступок, и ко усмирению учинить к вышеименованному полковнику Дебонгу в силе прежних из государственной Военной и иностранных дел Колегей указов предложить: Их, киргис-кайсаков, и другаго степнаго народа, також скота и лошадей на здешную российскую сторону и в близость /л. 274/ фарпостов и станцыев однюдь не допущать для избежания от них, яко самовольного народа российским командиром и их старшинам затруднения. А егда паки на жилую сторону приближатца и лошадей перегонять будут, и какие противные поступки и российским Ея Императорскаго величества людям по границе какой вред и воровство чинить будут, как и напред сего несколько чинили, то, посылая пристойные команды, их з жилой стороны на степную сторону с их табунами и кошами отсылать, объявляя в силе указов и генералитецких ордеров настоящие резоны. Для чего в близости кочующим посылать к их старшинам пристойные при добрых и надежных обер-афицерах или урядниках с объявлением словесным и письменным, чтоб они отошли далее в степную сторону и табуны отогнали, и впредь бы не приходили, команду. И во время той посылки к ним команды никакой им обиды и озлобления для избежания от их владельца впредь претензии не чинить, но поступать с ними с пристойною ласкою, о чем командующим при том накрепко о всем подтверждать под штрафом. Буде ж они того не послушают и на то взирать не будут, и паки оказывать станут свои самовольства и противные поступки в перегоне лошадей и скота, или и находить будут на крепости и фарпосты вооруженною рукою, в таком случае, во-первых, потому ж им объявлять словесно з довольными резоны на основании указов с ласкою, чтоб то чинить удержались, ибо им от здешней стороны по их прозьбам, в чем касаетца, удовольствие следует и обиды ни от кого никакой /л. 274 об./ не произходит; ежели ж по многим к ним приятным оказаниям не удержатца и в том же злобстве усильно упорствовать и наступать станут, то уже с ними поступать, яко с неприятельми по силе указов без упущения и отпор чинить. Но токмо во первых с нашей стороны вооруженною рукою на их не нападать и не зачинать, смотря их обращения. А ныне приближивших киргис-кайсаков кочевьем своим и со скотом х крепостям и фарпостам, которые стоят на здешней стороне, послать пристойную команду к их старшинам с письменным видом от полковника Дебонга при толмаче, и просить, чтоб он с своим улусом отошел и скот перегнал далее в степь и кочевал бы и скот свой содержал на степной стороне Иртыша реки, и впредь бы в близость, что указом запрещено, не приходили. И притом же объявил, что о том дабы, запрещено было и к их владельцу писано будет и пошлетца нарочной. А егда и владелец их неподалеку находитца имеет, то б и к нему с листом же с прозьбою и со объявлением о их противных самовольных и наглых поступках и грабеже пристойную команду и при толмаче послать бы. И что произходить будет он бы, полковник Дебонг, к брегадиру Крофту об всем обстоятельно репортовал, и о всем оном крепостным и фарпостным командирам накрепко предложил.

А о крестьянех Чернолуцкой слободы пяти человеках, которые были для промыслу, и киргисцы ограбили, приказал бы заподлинно справитца: давно ль они в то место для того промыслу ездят, и какое то озеро – их ли оброчное или вольное, и чего ради оне в таком отдаленном месте становье имеют, и неявясь командирам, и одне /л. 275/ ездят. И что покажут, репортовал бы. А пока оне, киргис-кайсаки вдаль от Иртыша в степную сторону со всем своим кочевьем не отойдут и скот свой не отгонят, таковых промышленников велеть не пропускать, и где разъздными кто найдутца, ловить и отсылать на прежние жилища. Пограбленное ж ими, киргис-кайсаками, от барабинцов, егда от них, киргис-кайсаков, все возвращено будет и привезут, то удержанное у него, полковника Дебонга, их киргиские топоры, ножи и турки их обратно отдать. Впредь же, егда в каком воровстве или злодействе поиманы будут их киргис-кайсаки, то из них оставить у себя для подлинного доказательства и возвращения того пограбленного человека или двух на время. Почему лутчее их старшинам донесено и то покраденное скоряе возвращено будет, и по таким их удержаниям те их воровства и злодейство пресечено быть может. А по отсылке покраденного отпускать к их старшинам с письменным объявлением.

И о всем оном от брегадира Крофта донесть в государственные Военную и иностранную Коллегии с нарочным курьером с требованием резолюцыи, что с таковыми чинить повелено будет, и г-дину действительному тайному советнику, ковалеру и Оренбургской губернии губернатору Неплюеву. А в Сибирскую губернскую канцелярию сообщить промемориею и требовать на то согласного мнения.

1754 году декабря «18» дня.

Брегадир Иосиф Крофт.

Брегадир Иаков Павлуцкой.

На полях: В левом верхнем углу л. 262: Секретно.

ГАОО, ф. 1. оп. 1. д. 35. лл. 262–275. Оригинал.

 

3 декабря 1754 года – рапорт командующего в Ямышевской крепости полковника Луцкого полка К. Е. Дебонга командующему войсками на Сибирских линиях бригадиру И. Крофту о получении рапортов от посланных для сгону с правобережья Иртыша киргис-кайсацких табунов обер-офицерах, об угрозах Султанмамет-султана, высказанных прапорщику Лаврову, о вооруженной ошибке отряда прапорщика Лаврова, об угрозах объявления войны, высказанной киргис-кайсаками капитану Панцыреву.

 

Высокородному г-дину,

высокопочтенному г-дину брегадиру Крофту,

от полковника Дебонга

 

Рапорт

 

Минувшаго ноября 27 числа моим репортом вашему высокородию донесено было, что для згону киргис-кайсацких табунов с командами вверх и вниз четыре обер-афицера з достаточными наставлениями и с командами посланы. Ис которых сего декабря 2 числа снизу полку Луцкого прапорщики Лавров и Перелешин прибыли и репортами ко мне объявили:

– Лавров: В силу данной ему от меня инструкцыи в следовании ево от Ямышева до Подстепного станца, как киргис-кайсаков, так и их табунов, и никаких сакм и перелазов на здешней стороне не имеетца. А от Подстепного станца следовал до Коряковского фарпосту, где, недоехав до фарпосту верст за пятнатцать 27 числа на здешней стороне близ реки Иртыша [наехал] киргиских три табуна, в которых повидимому значитца быть лошадей до дву тысяч или более. И при оных табунах киргисцов шесть человек, ис которых взято им было три человека, а протчим чрез толмача объявлено, чтоб они впредь своих табунов на здешную сторону не перегоняли. И того ж самого времяни показанные их табуны им с командою на их степную сторону и перегнаты. А взятых с собою киргисцов трех человек привес в Коряковской фарпост и отдал капитану фон Траунберху /л. 285 об./ для отсылки сюда. А 28 числа следовал до Черноярского станца и, недоехав до оного, против маяку на половине дороги близ Иртышу на здешней же стороне наехал же один табун, по примеру во оном лошадей ста с четыре, людей при оном никого не имелось. Которой им того ж числа на их степную сторону перегнан. И по перегоне следовал до Черноярского станца. И по прибытии во оном с командою того ж 28 числа начевал и 29 числа следовал обратно из оного Черноярского станца до Коряковского фарпосту. И на дороге, не доехав до половинного маяка версты за две, наехал вышеписанных киргисцов человек до ста или более, которые чрез толмача им-де спрашиваны, что зачем они на здешную сторону приехали. И оные объявили, что-де мы приехали к вам объявить – зачем-де вы наши табуны перегоняите и людей наших забираите, а у нас-де от перегону табунов потопили лошадей до сорока. И притом имеющейся при оных киргисцах старшина Салтамаметь, яко по известиям брат родной Аблаю-салтану, говорил – ежели-де впредь вы станите наши табуны перегонять, то-де мы ис крепостей ваших людей никого не выпустим и сена все ваши огнем позжем, и воды-де из Иртыша не дадим. Которым им объявлено, чтоб они ехали на свою степную сторону. Почему-де они того ж времяни с нашей стороны за реку Иртыш и возвратились. И в следовании-де ево по тракту до Ямышевской крепости, как табунов, так и киргисцов никого уже не наезжал м прибыл благополучно.

– Перелешин: Что в следовании-де ево с командою до Подстепного станца внутрь линии верстах в дватцати, как людей, так и сакм никаких не наехал и нигде не видал. А дватцать-де седьмаго числа от того Подстепного станцу ехал внутрь линии верстах /л. 286/ в дватцати пяти и наехал девятнатцать человек киргисцов, поимав, привез их в Коряковской фарпост и объявил для отсылки сюда, в Ямышев, капитану фон Траунберху. А ис Коряковского фарпосту по силе того предложения он, капитан, дал ему, Перелешину, барабинцов двух человек для следования в степь на те места, где их, барабинцов, киргис-кайсаки ограбили. Почему-де он в те места с командою и следовал, и по прибытии на те места никаких людей не наехал, кроме табунов. В которых табунах лошадей тысяч до дву или более, а при них ис киргисцов никого не имелось. И собрав тот табун, с сей стороны согнал на их степную строну. И оттуда следовал с командою к Чероноярскому станцу по тракту. И в то время напали на него с командою верстах в десяти киргис-кайсаков человек до семидесят или более, и стали на команду ево нападать с укрючинами, при которых были ружья, копья и луки. И в то ж время ударили драгуна Захарова, казака Дмитрея Ушарова по головам и прошибли до крови. И казачьева капрала Сальникова по руке. И вышибли у них из рук ружья. Почему, видя, такое их против ево команды многолюдство и драку, дабы команду свою в азарт не вдать, только для страху приказал выпалить ис трех ружей, почему и выпалили. Которые на лошадях своих поскакали прочь, за которыми гнался он с командою верст з десять. И оных киргисцов нагнали и увезенные ими ружья попрежнему взяли. И при вышеписанном киргис-кайсацком нападении неведомо каким случаем отбито или потерялось у драгуна Галыгина фузейное нагалище, у Жегина – лядунка с патроны. И искали, токмо-де натти не смогли. И у них-де спрашивали – чего-де для так они напали? На что они объявили – на что-де табуны згоняите? И оттуда последовал в Ямышев и табунов не видал.

Да сей час посланной от меня для згону их, киргисцов, и табунов их перешедших тож Ямышевской и Семиполатинской крепостей на сю сторону с командою Сибирского гарнизонного драгунского полку капитан Панцырев в репорте ко мне представил, что-де он, Панцырев, наехал их киргиских старшин и им-де объявил, чего для они табуны свои на сю сторону перегоняют? /л. 286 об./ На что-де они, старшины, ему, Панцыреву, объявили, что-де им табунов за рекою держать, то сами они и табуны их помрут з голоду, к тому ж воровства довольно у них; и ежели-де вы будите табуны перегонять, уж-де имеете вы поетому с нами войну содержать, и мы-де вам не уступим. С которого репорту при сем вашему высокородию о том их злом намерение в расмотрение представляю точную копию.

Сего для с ним и послан от меня по таким их киргиским объявлениям нарочной полку Луцкого гранодер Седов. И прошу меня, что с теми перекочующими киргис-кайсаками повелено будет учинить, имею ожидать в непродолжительном времени достаточной резолюцыи и наставления. Також в таких случаях расмотрением вашего высокородия сюда команды прибавлены были, дабы не воспоследовало какого несчастия от их лехкомыслия. А о вышеписанном всем, во известия иногда случившейся нужды и сикурсовании, г-дам полковникам Грану, Дегарриге и подполковнику Штрафу и в протчия места, куда надлежит, знать дано. А в команде моей накрепко подтверждено, дабы состояли во всякой безоплошной предосторожности.

Полковник де Бонг.

Декабря 3 дня 1754 году. Ямышев.

На полях: По верхнему полю л. 285: По секрету. 648. Подано декабря 11 дня 1754 год. № 56.

ГАОО, ф. 1. оп. 1. д. 35. лл. 285–286 об. Оригинал.

 

31 декабря 1754 года – перевод письма Султанмамет-султана командующему войсками на Сибирских линиях бригадиру И. Крофту о непричастности его киргис-кайсаков к ограблению барабинцев, а также с просьбой разрешить перекочевку его табунов на правобережье.

1754 году декабря 31 дня. В походной его высокородия г-дина брегадира Крофта канцелярии, присланное при репорте от г-дина полковника Дебонга, на татарском диалекте письмо чрез табольского служилого татарина Сабангула Бурнашева перевожено. В коем оказалось следующее.

Высокопочтенному и высокоблагородному командующему, посредственному даже о до последняго поклон. Впредь наше слово есть с Руси Белой г-рыни подданные слуги, на вашей земле выросная трава, вашей г-дарыни при первом г-даре и при нашем Абулхаире-хане и Янибаке было мирно. А нынече мы милостивой г-дарыни все слуги киргис-кайсаки, також и лошади наши все под руку вашу. Еще просим милости: наш человек был взят, мы не знали чего ради был взят. Во второй день с вашей Руси слышал, что у барабинцов четыре лошади, лисицы и корсоки пограблены якобы нашими людьми. Сие сказано в ваших руских, окольными нашими тремя командами. Ис которых команд довольно людей и кибиток я во всех /л. 318 об./ трех изыскивал, токмо тех людей не нашел. Ежели невероятно я изыскивал, то винных головой отдам, и слову нашему верь. В верх Иртыша Калмык довольно и Казык, и кто покрал не знатно. Изволите сами разсудить и сыскивать сами, и есле показаны три команды казык невинны, нашего поиманного человека скоро изволите назад отдать. А против ограбленных у барабинцов не сыщетца ль.

Еще прошу покорно: ваши руски наших сорок лошадей при перегоне табуна утопили, еще четыре человека ранили. Мы всемилостивой г-дарыни все слуги и чем грешны? и лишнова слова от нас нет, наши люди с вашими торгуютца. Наши посланники Деудетбаки, что он скажет, извольте принимать.

Еще на другой день слышал тех, которые три команды хотели опять сыскать. Ежели найдетца вам вышлем, а ежели не найдетца тех барабинцов прислать. А те три команды верные и вы извольте поверить нам. Наши все кони Всемилостивой г-дарыни, и земля все ея. Мы только пасем наши лошади сухие. /л. 319/ Вашего благородия прошу на вашей стороне для корму лошадям быть.

Сие переводил служилой татарин Сабангул Бурнашев и подписал.

На листе 317 об. текст на староказахском языке. На листе 319 после текста на русском языке написана строка староказахским языком. На листе 320 текст на староказахском языке.

ГАОО ф. 1, оп. 1, д. 35. лл. 317 об.-320. Оригинал.