В казахском обществе XV-XVIII вв. основной судебной властью обладал суд биев. Юридически выполнять функции бия мог любой свободный общинник, обладающий достаточным авторитетом, зна­нием норм обычного права и красноречием. Кроме того, высшей судебной властью обладал хан, имевший право пересматривать реше­ния суда биев.

Ораторы - шешены и Бии, несомненно, занимают важное место в истории нашего народа. Наиболее выдающиеся из них – это 3 бия: Толе би, Айтеке би, Казыбек би. Совершенно справедливо было сказано о них А. Нурпеисовым, известным писателем:  « Три мудреца, чьи имена не сходят с уст благодарных потомков Толе би, Казыбек би, Айтеке би, - не только были наделены Богом великим ораторским искусством. Они точно так же, как Цицерон в Древнем Риме, использовали широкий круг государственных  обязанностей, в том числе суда биев, утверждая тем самым своими деяниями принципы демократии Великой степи. Именно великое ораторское искусство, в первую очередь, выдвинуло их в ряд исторически значимых лиц казахского этноса. Наряду с ними следует выделить деятельность казахских жырау, акынов среди них выделяются Бухар, Ахтамберды, Умбетей, Татикара, Кожаберген жырау и многие другие.

В обычном казахском праве дело не могло возбуждаться по факту преступления, процесс начинался только по инициативе потерпев­шего. Истец именовался даулаушы или талапкер, а ответчик - мсауап берушi или жауапкер. Кроме того, в процессе участвовали представители истца и ответчика, свидетели - аигак и присягатели - мсан беруиа. Суд по обычному казахскому праву был гласным, со­стязательным, все дела, как уголовные, так и гражданские имели исковый характер.

Бии выбирались по взаимному соглашению сторон, причем бию мог быть дан отвод, но только до начала процесса. Рассмотрение дела начиналось с обряда бросания перед судьей плетей истцом и ответчиком. Это символизировало согласие обеих сторон с составом суда и согласие, с будущим решением бия/1/.

Попытка отвода, бия, после бросания плетей или препятствование судопроизводству наказывалось, виновного могли избить его же плетью.

Прежде чем начать процесс, бий предлагал сторонам примирение и в случае отказа начинал слушанье. Обычно это происходило при большом стечении народа, причем не только заинтересованных лю­дей, но и всех желающих.

Суть дела излагалась в устной форме истцом или его представите­лем, ответчик также мог изложить свою версию сам или через пред­ставителей. В их роли выступали чаще всего красноречивые и знакомые с нормами обычного права одноаульцы. Бий мог вызвать свидетелей, явка которых обеспечивалась заинтересованной сто­роной.

Обычное казахское право предусматривало различный подход к свидетелям в зависимости от их социального статуса. Не прини­мались свидетельства женщин, ближайших родственников истца и ответчика, несовершеннолетних, лиц, подвергавшихся телесным наказаниям, а также лиц, признанных сумасшедшими. Свидетельства рядовых общинников имели доказательную силу только после того, как честность свидетелей подтверждалась присягой. Свидетельства же султанов, биев и других влиятельных лиц принимались без при­сяги. Жети Жаргы определяли, что «для удостоверения в преступ­лении требуется не менее двух, а иногда трех свидетелей».

Одним из важнейших институтов судебного процесса в казахском обычном праве был институт присяги - мсан беру. К нему прибегали в случае невозможности другими путями выяснить истину. Интересно, что присягали не сам истец и ответчик, а их родственники по выбору противной стороны. При этом пред­почтение отдавалось известным, уважаемым людям, желательно незнакомым с обстоятельствами дела. Различалось два вида присяги - доказательная и очистительная. Доказательная присяга требова­лась от свидетеля истца. Очистительная присяга приносилась сторо­ной ответчика. Присягатель должен был в торжественной обстановке поклясться в невиновности обвиняемого. Обычно при малейшем со­мнении присягатель отказывался от присяги, т. к. если впоследствии выяснялась его ошибка, он нес ответственность как лжесвидетель, объявлялся вне закона, его имущество и скот могли быть безна­казанно разграблены. Отказ присягателя от очистительной присяги автоматически вел к вынесению обвинительного приговора.

Приговор, бия, выносился устно, после его объявления проводился обряд алажт - разрезание пестрой веревки, символизирующий за­вершение судебного процесса. Бий получал вознаграждение бийлик -10% от суммы иска и все штрафы, назначенные нарушителям про­цессуальных норм во время суда.

Исполнение решения суда биев возлагалось на ответчика, однако, при отказе истца выполнять при­говор, прибегали к институту барымты - насильственного угона скота. Барымта была законной процессуальной нормой, если она соответствовала следующим требованиям:

1. совершалась с ведома бия, вынесшего приговор и правителя общины истца;

2. истец открыто заявлял противной стороне о намерении силой добиться исполнения приговора;

3. количество угнанного скота примерно соответствовало сумме иска.

Барымта часто сопровождалась нанесением телесных поврежде­ний представителям той или иной стороны и даже убийствами. В случае травмирования или гибели кого-либо из инициаторов барымты виновные несли уголовную ответственность, если же погибали или получали ранение защищающиеся от барымты, это не влекло за собой ответственности.

При многократных взаимных угонах скота и невозможности определения правомерности барымты, суд биев прибегал к при­мирению сторон - салават.

Проигравшая в суде биев сторона имела право на обжалование приговора в ханском суде. Если хан, подтверждал решения, бия, то жалобщик обвинялся в попытке опоро­чить судью и подвергался телесным наказаниям. Если же хан сомне­вался в справедливости приговора, вынесенного бием, то он предла­гал пересмотреть дело.

Гласность судебного процесса и зависимость авторитета, бия от справедливости вынесенных им решений, вели к невозможности злоупотреблений со стороны биев и стремлению выносить при­говоры, максимально удовлетворяющие обе стороны. Таким образом, целью суда был не столько поиск истины, сколько примирение сторон и прекращение конфликта.

ХVIII век является переломной вехой в истории формирования международного права казахов. Рубеж XVII-XVIII вв. требовал разнообразия методов дипломатии, в сравнении с предшествующими периодами. Геополитичекое положение между Российской империей, Цинским Китаем и Джунгарией и проблема « выживания» в этих тисках оказались самой животрепещущей на тот исторический момент. Такое небезопасное положение потребовало более эффективных способов самореализации этноса, в смысле обороноспособности этнической территории. Ни одно государство по периметру своих границ не проявляло такой активности в организации посольств с призывами к объединению усилий против общего врага – джунгар. Так, Кожаберген жирау, судя по текстам, принадлежащих ему (« Елім - ай.) добирался с дипломатическими миссиями вплоть до Байкала, упоминая такие народности, как саха (Якуты), хас (Хакасы) и др./2/.

Не менее важна в этом плане деятельность Казыбека бия. Когда Тауеке-хан создавал единое казахское гос-во, был узаконен политический ханский совет, который некоторые историки называют «Союзом шести алашей». Кроме трех основных казахских жузов Тауеке хану подчинялись каракумцы, каракалпаки и отдельная группа казахов из рода Катаган, Джайма. Шесть ведущих биев вошли в ханский совет как представители шести этнических формирований. Вторым по значимости после Толе бия был казахский дауысты Казыбек би.  Именно этот союз шести родственных племен сумел все же дать отпор джунгарам. К призывам объединения против общего врага по происхождению из общего корня – Алаша взывал еще Кожаберген жырау:

   Қазақ, ұзақ, созақпен

БашқұртхалқыАлаштан...

   БұлтөртеуітазаАлаш...

   Бұларғакеліпкейіннен

Қырғызбентатарқосылған

   (« Елім - ай») /3/.

Как полагают многие исследователи, в частности М.Тынышпаев, выражение « алты алаш», т.е.             «шесть алашей» стало употребляться во времена Тауеке-хана. Как написано выше, Тауеке-хану кроме 3-х казахских жузов подчинялись кара-киргизы, кара-калпаки и особая небольшая группа казахов из родов катаган, джайма и др. Представители последней группы казахов, а также кара-киргизы и кара-калпаки говорят, что объединяются с казахами не через жузы, а через общий всем уран «Алаш»./4/.

Этот факт говорит об особой силе устного призыва среди казахов и родственных им  народов. Именно этот союз шести родственных племен сумел дать серьезный отпор джунгарам. Под предводительством Абулхаир-хана в 1729г. в 120-ти км к югу от озера Балхаш произошла последняя, крупная казахско-джунгарская битва, завершившаяся полным поражением джунгар. К сожалению, победа оказалась последней. Из-за вспыхнувших между казахскими ханами разногласий Абулмамбетом, Самеке и Абулхаиром по вопросу о том, кому быть старшим ханом трех хузов, казахи не смогли воспользоваться военными и политическими результатами этой победы. Лет на двадцать эти этнические образования были предоставлены сами себя, предпочитая бороться в одиночку. Даже политические ходы, преследующие одну и ту же цель совершались разными руками. Геноцид джунгар в отношении казахов заставил влиятельных биев обратиться с просьбой о приеме в Российское подданство. Первой подобная мысль пришла Казыбек бию. Он и сделал решающий ход, но от имени Среднего жуза. Позже обратился за подданством и Толе би. О непревзойденных ораторских и  дипломатических качествах Казыбек бия говорит его посольство к калмакскому хунтайджи. Когда он, благодаря своей храбрости, красноречию сумел освободить из плена значительную часть казахов.

По своему положению внутри жузов и Толе би, и Казыбек би были фактически соправителями ханов. С.Зиманов по этому поводу пишет: « Судебная власть, которая принадлежала биям, имела исключительное значение в казахском обществе. Она была ведущей формой власти  в системе управления/5/.

С присоединения поэтапного присоединения казахских жузов к Российской империи, происходит принятие законов по юридическому оформлению вновь присоединенной территории и коренного населения.

Судебное устройство в казахской степи целенаправленно реформировалось. Российская администрация учреждала в Казахстане новые органы судебной власти, военно-судебные комиссии, вводила должности уездных судей. В уездах, городах строились тюрьмы. В аулах продолжал действовать институт суда биев. В статье «Нужен ли для киргиза суд биев», опубликованной в «Киргизской степной газете» (1890г, № 2) выдающийся исследователь казах­ского народа А.Е. Алекторов писал: «Ордынец привык у себя, дома, разбираться по всем ссорам, обидам, дракам и другим дрязгам, неизбежным в домашнем его быту, судом биев и стариков. Каждый бий и старик при разби­рательстве дела считает священным долгом оказать тяжущимся полную беспристрастную справедливость; он терпеливо выслушивает все малейшие подробности - как приносимой жалобы, так и оправдания и потом уже объявляет свое решение, принимаемое всегда беспрекословно и свято выполняемое. На суде биев всякое дело разбирается тихо, чинно, без всякой экзальтации - возвысить голос считается здесь верхом неприличия. Вот почему киргизу кажется диким порядок судопроизводства и следствий наших низших полицейских инстан­ций, и он его боится как огня»/6/.

Съезды биев созывались несколько раз в год по желанию народа и по мере необхо­димости. На съездах рассматривались исклю­чительно сложные споры о правах на землю и на скот, многолетние тяжбы по уплате различных штрафов, семейные и брачные конфликты. «В отношении справедливости суда киргизы очень требовательны, - писала «Киргизская степная газета», - для того, чтобы выиграть в их глазах и стоять, так сказать, на почве незыблемой славы, прежде всего, надо знать основательно предания и обычаи, освященные веками, необходимо, кроме того, иметь огромную память для изустного решения дел, требующих иногда изложения до мельчайших подробностей всего хода при большом стечении народа; затем справедливость — присутствие ее всего важнее»/7/.

Следует отметить, что характер и содер­жание решений съездов недопустимо рассматри­вать в отрыве от юридических обычаев, уста­новленных в казахском обществе, без учета нравственно-этической основы правовых, воззре­ний казахского народа.

Брак у казахов заключался лишь при неукоснительном соблюдении ряда незыблемых предписаний. Главнейшим условием выступала степень родства. Адат запрещал браки между родственниками до седьмого колена. В этом требовании проявляется знание и соблюдение казахами законов естественного отбора. По заключению Моргана: «...браки между членами родов, не состоящих в кровном родстве, создавали породу более крепкую как физически, так и умственно, два прогрессирующих племени сливались воедино, и у новых поколений череп и мозг естественно достигали размеров, соот­ветствующих совокупным способностям обоих племен»/8/.

Казахский народ, беспокоясь о здоровье потомства, не нарушал установленной степени родства. Более того, на юго-западе Казахстана не разрешались браки до восьмого колена; в ряде южных регионов считались предпочтительными браки при двенадцатой- тринадцатой степени родства. Определенные отступления стали частыми во второй половине XIX века. Например, в Сыр-Дарьинской области стали практиковаться браки до третьего-четвертого колена.

Съезд биев мобильно реагировал на изме­нение социально-экономических условий, на новые требования времени; учитывал прогрес­сивные правовые воззрения казахского народа. Специальным решением съезда биев были раз­решены браки между представителями Среднего жуза; вместе с тем, категорически запрещались браки внутри одного рода/9/.

Отсутствие определенных степеней родства и свойства выступало важнейшим условием вступления в брак у всех народов. Церковный Закон России запрещал браки между кровными родственниками прямой линии, до­пускал браки родственников боковых линий далее четвертой степени. В соответствии с Уставами 1787 и 1810 годов браки в пятой, шестой и седьмой степенях родства; в пятой и шестой степенях двоюродного свойства заклю­чались с решения епархиального начальства/10/.

Высшей инстанцией для казахского народа в условиях российской колонизации неизменно оставался суд биев. Выдающийся казахский ученый Ч.Ч. Валиханов отмечал: «Если 40-летнее русское владычество, внесшее много совершенно новых элементов в общественную жизнь киргизского народа, не имело никакого влияния на древний киргизский суд биев, если суд этот мог устоять против неблагоприятных условий русского законодательства (например, закона 1854 года) ясно, что он вполне удовлет­воряет настоящему развитию киргизского народа»/11/.

Решения судов биев являются выдаю­щимся памятником исторической мысли Казах­стана. По своей направленности на совершен­ствование правового положения женщин в казахском обществе эти решения носили прогрессивный характер. Более того, многие постановления съездов биев значительно опе­редили историческое время, в котором пребывал Казахстан в XIX веке.

В решениях съездов биев, несмотря на локальные различия, заключена общая, цельная теория о гражданских правах женщин, в которой представлены наиболее фундаментальные ос­новы норм адата и уже присутствуют новые радикальные положения. Известно, что народ­ные правовые воззрения отличаются большей устойчивостью, чем законодательство. Право­вые воззрения казахского народа не оставались в абсолютной неподвижности, они под воздей­ствием условий и времени изменялись и раз­вивались.

Решения съездов биев составлялись на Основе личных заявлений и прошений. Они содержат богатый конкретно-исторический и юридический материал, который отражает проблемы, волновавшие народ и требовавшие конкретного ответа.

Ибраев С.И.

(СКГУ  им. М. Козыбаева)

Литература:

1.  Абиль Еркин. История государства и права Казахстана.-2005г., Караганда.3-е изд. стр.114-115.

2.  М.Тынышпаев История казахского народа. Туркестан. 1925г., переизданная 1998г. стр.17. г. Алматы, издательство «Рауан».

3.  Казыбек би., журнал «Экспресс К». 2000г.№ 8стр.38.

4.  М.Тынышпаев История казахского народа. Туркестан. 1925г., переизданная 1998г. стр.25. г. Алматы, издательство «Рауан».

5.  Абиль Еркин. История государства и права Казахстана.-2005г., Караганда.3-е изд. стр.114-115.

6.  Абиль Еркин. История государства и права Казахстана.-2005г., Караганда.3-е изд. стр.114-115.

7.  Пахман С.В. Обычное гражданское право в России.-Б.М.,1879.-С.40.

8.  См:Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения.-Т.21.М.,1961.-С.51.

9.  Қазақәдет-ғұрыпқұқығыныңматериалдары.-Алматы, 1996.-Б.142.

10.  Костомаров Н.И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI  и XVII столетиях.-М.,1992.-С.200.

11.  Қазақәдет - ғұрыпқұқығыныңматериалдары.-Алматы, 1996.-  Б.135.